14 февраля 1917 года родился ее второй сын – Никита Толстой, в будущем физик (Никита Алексеевич Толстой умер в 1994 году). Еще один сын, Дмитрий, появится на свет в Берлине в начале 1923 года.
Весной 1917 года Сергей Есенин побывал в гостях у Алексея Толстого и Натальи Крандиевской, которая вспоминала: «У нас гости, – сказал Толстой, заглянув в мою комнату, – Клюев привел Есенина. Выйди, познакомься. Он занятный». Я вышла в столовую. Поэты пили чай. Клюев в поддевке, с волосами, разделенными на пробор, с женскими плечами, благостный и сдобный, похож был на церковного старосту. Принимая от меня чашку с чаем, он помянул про великий пост. Отпихнул ветчину и масло. Чай пил «по-поповски», накрошив в него яблоко. Напившись, перевернул чашку, деловито осмотрел марку фарфора, затем перекрестился в угол на этюд Сарьяна и принялся читать нараспев вполне доброкачественные стихи. Временами, однако, чересчур фольклорное словечко заставляло насторожиться. Озадачил меня также его мизинец с длинным, хорошо отполированным ногтем.
Второй гость, похожий на подростка, скромно покашливал. В голубой косоворотке, миловидный; льняные волосы, уложенные бабочкой на лбу; с первого взгляда – фабричный паренек, мастеровой. Это и был Есенин. На столе стояли вербы. Есенин взял темно-красный прутик из вазы. «Что мышата на жердочке», – сказал он вдруг и улыбнулся. Мне понравилось, как он это сказал, понравился юмор, блеснувший в озорных глазах, и все в нем вдруг понравилось. Стало ясно, что за простоватой его внешностью светится что-то совсем не простое и не обычное. Крутя вербный прутик в руках, он прочел первое свое стихотворение, потом второе, третье. Он читал много в тот вечер. Мы были взволнованы стихами, и не знаю, как это случилось, но в благодарном порыве, прощаясь, я поцеловала его в лоб, прямо в льняную бабочку, и все вокруг рассмеялись. В передней, по-мальчишески качая мою руку после рукопожатия, Есенин сказал:
– Я к вам опять приду. Ладно?
– Приходите, – откликнулась я.
Но больше он не пришел. Это было весной 1917 года, в Москве, и только через пять лет мы встретились снова, в Берлине, на тротуаре Курфюрстендама»… (Крандиевская-Толстая Н. В. Сергей Есенин и Айседора Дункан // С.А.Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х тт. – М.:ХЛ. – 1986. – Т.2).
В 1917 году Крандиевская с Толстым сначала уедут в Москву, а потом в Одессу.
В одесском издательстве «Омфалос» в 1919 году выйдут «Стихотворения Натальи Крандиевской. Книга вторая». В берлинском издательстве «Геликон» в 1922 году будет издана ее третья, лучшая и последняя при жизни книга стихов «От лукавого».
Эмиграцию Крандиевская выносила с трудом. Писала мало, хотя талантом обладала истинным. Анна Ходасевич вспоминала, что еще в 1918-м, в Москве, когда поэты, разбившись по парам, стали читать свои стихи за деньги, Владислав Фелицианович Ходасевич предпочитал Брюсову и Белому общество Крандиевской. Да и знаменитая «Элегия» Ходасевича 1921 года («Деревья Кронверкского сада / Под ветром буйно шелестят…») – прямое и бережное развитие музыкальной темы «Элегии» Крандиевской, опубликованной в ее книге 1913 года: «Брожу по ветреному саду. / Шумят багровые листы».
Встретившись с Крандиевской в России, Есенин сразу же проникся к ней тёплым чувством. В 1918 году поэт подарил Наталье Васильевне свой сборник стихотворений «Голубень».
