Круг ветра - страница 10

Вообще это было как-то нелепо…

…И тогда сверху, сидя под башней, они и увидели грандиозное представление: надвигающийся самум.

Первым заметил его Георгий Трофимович. Он вытянул руку с дымящейся трубкой и ткнул ею в сторону цепочки далеких хребтов за Мраморной горой, возле которой располагался городок пехотного советского полка, и сказал, что он уже прет, вихура[69].

Стас долго всматривался и наконец увидел, что это уже и не цепочка далеких гор, точнее, что эта цепочка темного цвета движется. Нет, пока не движется, а как будто сотрясается на месте, как волна.

А потом горные хребты двинулись, да. Хребты с тонкими косматыми вершинами. Георгий Трофимович жалел, что не взял трофейный бинокль, подаренный сразу после одной операции по захвату командира местного отряда в пригородном кишлаке начальником Царандоя Хазратом Абдулом. Бинокль был немецкий, цейссовский.

Прикрытие Царандоя таилось в соседней башне, хотя крепость была безопасным местом, как и вообще весь центр города. Ну относительно безопасным, конечно. Но кто его знает, этого информатора, болезненного вида мужичка с кривым носом, жидкой бороденкой и фурункулами на шее. Кого он еще информирует? Здесь такие хитросплетения спецслужб, что впору снимать новый фильм про агента 007. Любой житель этого двухсоттысячного города может быть двойным и даже тройным агентом. Здесь тебе и встретились Запад и Восток, сэр Киплинг. Как это у него в «Арифметике афганской границы»?

Короче, пуля – дура, и невежественный парень с подведенными сурьмой – от сглаза и болезней и для остроты зрения – глазами вмиг обратит во прах годы учений британского парня. Или советского.

А самум, или вихура, как говорит товарищ майор, вырастал. Уже можно было различить тянущиеся к небесам шеи и диковинные головы этого вихуры. Вихура напоминал какого-то Змея Горыныча, точнее целое войско таких сказочных персонажей. И оно, это войско, безмолвно и неотвратимо перемещалось по степи от далеких-далеких гор.

Когда оно добралось до полка у Мраморной горы, то стало ясно, что самум движется на самом деле очень быстро. Это была какая-то игра времени и пространства. Пространство расторопно пожиралось временем. И – исчезало. Да, позади самума уже не было ни горных отрогов, ни кишлаков с дувалами и деревами, ни степи – ничего, только темно-коричневая завеса.

И по полковому городку катился самый настоящий девятый вал, чудовищно огромный, непроницаемый, бешеный. Какое-то время была видна Мраморная с пятнами разрытых склонов, где добывали необыкновенный мрамор – белый с прожилками цвета морской волны – для полковых нужд и отправки в Союз (похоже, контрабандной, но, как рассуждал капитан «Каскада»[70] Берснев, Союз должен покрывать расходы на интернациональную помощь; он же проговорился, что Первое Главное управление КГБ рассылает спецов-геологов по провинциям для разведки природных богатств и дальнейшей их разработки). Но в пехотном полку давно по достоинству оценили залежи мрамора и возводили из него туалеты, бани, каптерки, офицерские домики и отправляли мрамор в колоннах в Союз, а там уже из него будут строить бассейны, парадные лестницы, камины, облицуют какую-нибудь станцию метро. Станцию «Афганская».