А мы все молча стояли, молча стояли, совершенно не представляя, что ж нам теперь делать, пока Нина Федоровна не сказала: «А, может, пойдем к свадебному столу?» Сказала предположительно.
В эту самую минуту во дворе Куравлевых, странным образом, опять встряхнулся и запел петух.
Пока полковник Дон Хуан де Сантис перебирал в памяти героические образы, шофер monsieur Серж Гардон, с рыжими волосами и голубыми глазами, он же штатный сотрудник той организации, которую в конспиративных целях назовем БББ (в его обязанность входило не столько охранять полковника, а, прежде всего, следить за ним и особенно за его взбалмошной женой Лолитой), уже любезно открывал дверцу машины.
– Серж, – сказал полковник, – дайте скорость, как вы умеете, не обращайте внимания на светофоры.
– Слушаюсь, mon colonel (Гардон косил под француза, разумеется, имя и фамилия шофера изменены).
Серж дал скорость. Иномарка с затемненными стеклами мчалась по улице Бодякова и при выезде на проспект сбила старушку на переходе.
– Не останавливаться! – приказал полковник.
– Так точно.
Полковник, как бы про себя, несколько смущенно сказал, впрочем, прямо ни к кому не обращаясь:
– Жалко старушку, чего она дура замешкалась. Надо было смотреть по сторонам.
– Так точно.
Лолита молчала. Упруго разрабатывая версии преступления. Конечно, то были пока еще стремительные броски ее интуитивной мысли. Она всегда доверяла своей интуиции, однако ей не хватало трупа. Скорее! Скорее! Скорее увидеть труп артиста Г. Поспелова (фамилия убитого изменена и, в интересах следствия, не может быть оглашена).
И только когда кто-то из экспертов откинул простыню и перед ее глазами открылось изуродованное лицо, Лолита успокоилась. Достала из сумочки сигареты. Закурила. Сквозь дым сигареты она огляделась. Узнала черные пиджаки БББ и КУК (к последней аббревиатуре в народе, привыкшем ко всякого рода конспирации и запретам, добавляли один гласный звук, что напоминало вечерний крик птицы, по которому определяли оставшиеся годы жизни). Знакомая картина. Сотни раз виденная. Для ясного оскальпирования ее интуитивных мыслей, они (черные пиджаки), естественно, мешали. А что поделаешь? И все-таки Лолита, сдерживая себя, загасила зажженную сигарету в ладони. Не почувствовала боли. Для нее необходимо было открыть внутри себя горизонт, который должен ужиматься до единственной точки. Тогда уже можно действовать, принимать решение.
Появились с камерой телевизионщики. Черные пиджаки попытались их задержать. Но те сумели прорваться и сразу же начали командовать:
– Откройте простыню.
– Свет! Здесь ни черта не видно, как у негра в ж…
– Направь на лицо. Чтоб рельефнее показать. А можно повернуть труп, тогда нам удобнее? Нельзя?
– Отойдите! – приказала Лолита. Она наклонилась.
– Видите, – показала Лолита черным пиджакам на место, где было сердце погибшего артиста, – маленькая дырочка на рубашке. И нет крови. Точный выстрел.
– Да, мы это уже видели.
– Направь свет на грудь, – приказал оператору телевизионщик. – А покойный не был педерастом? – обратилась Лолита к черным пиджакам.
– Мы эту версию уже отрабатываем, – раздался ответ.
– Убийство на почве ревности, – тихо сказала Лолита. – Бытовуха, – тихо, словно только для себя. И отошла курить к окну. Попробовала открыть окно. К ней кинулся помочь черный пиджак, кто-то из КУК.
– Назад! – остановила Лолита. Она сама взяла стул, влезла и чуть приоткрыла окно. Посмотрела вниз. Девятый этаж, и не последний. Внизу двор. Машина «скорой помощи», чуть поодаль ее машина. Серж вышел из машины, а полковник сидел внутри.
