⁂
Почти в полдень они уже заходили на посадку в аэропорту Барселоны. Ангелина прильнула к иллюминатору, любовалась лазурным морем от края до края с крошечными, будто игрушечными кораблями и контейнеровозами там, на его шелковистой глади. Прислушивалась к указаниям бортпроводников, их просьбам пристегнуть ремни и поставить спинки кресла в горизонтальное положение. Город приближался, поглядывая величественно и равнодушно, дышал лениво и щурился в выбеленное солнцем небо. Ангелина смотрела на него и недоверчиво улыбалась.
Степан сидел наискосок, через проход, подремывая и обдумывая услышанное буквально за пять минут до начала посадки. Пять минут назад мимо него прошла личная помощница Марии Терезы Стафф. Заметив молодого человека, приветливо махнула рукой и поманила к себе.
Степан выбрался со своего места, разбудив соседа и едва не наступив ему на ногу.
Дама, улыбаясь, следила за ним, дотронувшись до плеча, проговорила:
– Хорошо, что я вас здесь увидела, до посадки на борт «Жемчужины морей», – проговорила она. Добавила, продолжая приветливо улыбаться: – Мария Тереза осталась не очень довольно вашей коллекцией, Стефан. По ее мнению, она как нелюбимое творение, в которое художник не смог вложить душу. Ей не хватило изящества, полета. Понимаете, дорогой, коллекция сама по себе – это еще не все, важна ее подача. А ваша оказалась излишне суха. В ней не было сумасшедшинки. – Степан покраснел. – Собственно, поэтому вы и не вошли в основной состав. Но Марии нравится ваш стиль, как смело вы работаете с тканями и образами. Поэтому вы с нами. Она просила, чтобы я передала вам эту информацию… Второй раз второй шанс она вам не предоставит… Не подведите ее.
Она еще раз ослепительно улыбнулась, деликатно коснулась плеча юноши.
– Не расстраивайтесь. Предупрежден – значит вооружен. У вас будет достаточно времени, чтобы все исправить. Если будут вопросы – наберите меня, – она протянула визитку.
И попрощалась, а Степан растерянно вернулся на свое место.
«Нелюбимое творение» и «излишне суха» вертелись в голове. Получается, Ангелина была права, назвав его коллекцию слишком продуманной и гладенькой. Она была права, а он это не заметил. И едва не проиграл еще там, в Москве.
Он не обращал внимание на то, как закладывает уши, как накренивается при посадке самолет. Достав блокнот и карандаш, он рисовал. Рисовал снова и снова, вычеркивая и перечеркивая, вырывая и вновь и вновь комкая страницы.
И не понимал, что не так.
По условиям кастинга, выданным ему вчера, для решающего дефиле он может представить новую коллекцию, а может – ту, что участвовала в предварительном отборе. «Сделать новую?» – сомнение жалило под сердцем.
Новую коллекцию можно отшить на борту лайнера, организаторы обещали, что будет все необходимое оборудование, главное – успеть за десять дней. Но вряд и при этом удастся сохранить в тайне идею коллекции – все участники кастинга будут видеть кто над чем работает. Опять же, вещь hautecouture за пару дней не сделаешь. Неизбежно будет страдать качество. Плюс можно выпасть из условий кастинга и «скатиться» в prêt-à-porter. А это – однозначный проигрыш.
«Выходит, надо брать за базу «Черный обсидиан»», – он обернулся на Ангелину, рассеянно сунул блокнот в карман сумки.
⁂
Пока самолет останавливался, и пассажиры покидали борт, торопливо проглядывал инстаграм.
Ангелина, поравнявшись с ним, заглянула через плечо, процедила снисходительно:
