– О господи, что это? – прошептала я, не понимая, что происходит.
– Это полиция, они хотят, чтобы мы проследовали за ними, – последовал ответ справа. Мне показалось, или в голосе проскользнула усмешка?
– Но мы ведь ничего не нарушали… – я просто недоумевала.
Что им нужно? Полиция… Брр... Слово-то какое страшное. Особенно, с моим российским менталитетом. Я тут же почувствовала себя преступницей, злостной нарушительницей закона. Представила, как разноцветный автомобиль прижимает нашу машину к обочине. Двое полицейских выволакивают меня из-за руля, бросают на капот и надевают наручники.
Мамочки, страшно-то как! Я не хочу в тюрьму!
– Что мне делать? – голос панически дрожал, ладони взмокли и скользили по рулю.
– Ехать за ними.
– А может, попробовать оторваться? – оживилась я, представляя, как вдавливаю педаль в пол, и машина мчит по шоссе со скоростью ветра.
– Вы пересмотрели шпионских фильмов? – остудил меня голос справа.
Я сникла. Действительно. Это очень глупо. Придётся положиться на судьбу.
Только бы не в тюрьму. Пожалуйста.
Ехали мы так долго. Разноцветная машина с включенными проблесковыми маячками быстро двигалась впереди. И мне приходилось увеличивать скорость, чтобы не отстать.
– И чего они так гонят? Может, вовсе и не мне сигналили?
– Вам. – короткий ответ и даже не взглянул на меня.
Вот ведь бука какой. Неужели сложно сказать что-нибудь приятное?
Минут через десять полицейский автомобиль замигал левым поворотником и начал перестраиваться в левую полосу. Я повторила его маневр.
Впереди показалась заправка.
– Нам туда, – буркнул американец.
Но я уже и сама догадалась, что там и начнётся самое страшное.
*«Се ля ви» (C'est La Vie) – французская поговорка, в дословном переводе означающая «такова жизнь».
9. 9
Полицейская машина остановилась на небольшом пятачке свободного пространства, и я припарковалась за ней.
Пальцы судорожно сжимали руль. Дыхание сбивалось. Сердце, казалось, готово выскочить из груди.
Я так нервничала и переживала, что пропустила момент, когда полицейские вышли из машины. И вздрогнула от неожиданного стука в окно. Нажала кнопку, и стекло опустилось, открывая моему взгляду узкое лицо с острым подбородком и тонкими светлыми усиками над верхней губой. Козырёк фирменной фуражки был надвинут так низко, что глаза почти скрывались в его тени. Стражу порядка приходилось высоко задирать голову, чтобы осмотреть салон.
Затем полицейский начал говорить. По-немецки… Я поняла только, что он поздоровался и представился. А вот дальше…
Меня затрясло ещё больше. Это была первая встреча с представителем правоохранительных органов. И мне казалось, что ничего хорошего здесь не будет.
Полицейский замолчал и уставился на меня. Что ему нужно? Он хочет вытащить меня из машины и отправить в тюрьму?
– Дайте ему свои права, – велел голос справа.
– Что? – я совершенно забыла, что Джон Кэлтон находится рядом со мной, и вздрогнула от неожиданности, настолько были напряжены мои нервы.
– Дайте. Ему. Свои. Права. – повторил он почти по слогам.
– А, да, конечно, – облегчённо выдохнув, отмерла я и начала копаться в сумочке.
Права. Ну конечно, ему нужны всего лишь мои права. Я готова была рассмеяться от облегчения. Но пальцы всё равно дрожали, и никак не получалось расстегнуть «молнию».
И тут я снова замерла, потому что мои руки вдруг накрыла широкая мужская ладонь. В противовес любым ожиданиям она не была гладкой, скорее, немного шершавой, словно её обладатель не проводит свои дни в офисе в обществе длинноногой секретарши и биржевых сводок, а… делает что-то своими руками. Такое разве возможно?
