От его ладоней шло какое-то тепло. Но не успокаивающее, а, напротив, будоражащее нечто глубоко внутри меня. Нечто такое, о чём я даже никогда и не думала. Просто потому, что не догадывалась о его существовании.
Я сглотнула и подняла на него глаза.
– Дайте мне, – он проговорил это почти ласково, и я разжала пальцы, стискивающие сумку.
Джон быстро нашёл водительское удостоверение и через меня протянул полицейскому. Затем передал ещё какие-то документы. Мой наниматель бегло говорил по-немецки. Из его беседы с полицейским я уловила слова «владелец транспортного средства» и «моя помощница». Хотя, возможно, я неправильно перевела.
Страж дорожного порядка изучил документы моего нанимателя, а затем вновь переключил внимание на мои. Он несколько раз переводил взгляд с меня на фото в удостоверении. И наконец резюмировал:
– Das sind nicht Ihre Dokumente.*
– Что? – затяжное шоковое состояние всё не отпускало. Я никак не могла понять, что этот человек в дурацкой фуражке мне втолковывает
– Он говорит, что это не твои документы, – перевёл мне Джон, правильно истолковав мой ступор.
– Как не мои? Что значит, не мои?! – я чувствовала, что вот-вот и у меня начнётся истерика.
Джон вышел из машины и подошёл к полицейскому. Вскоре к ним присоединился и второй страж, который осматривал машину снаружи. Мужчины втроём что-то активно обсуждали, при этом рассматривая мои права, а затем поворачивая головы в мою сторону.
Наконец Кэлтон вернулся в машину и уставился на меня хмурым взглядом. Мне совсем поплохело. Несколько секунд я сидела ни жива ни мертва, а потом всё же решила повернуться к нему. Была не была, двум смертям всё равно не бывать.
– Снимай парик, – потребовал он, как только наши глаза встретились.
– Что? – на этот раз вопрос прозвучал просто жалко.
– Эти ребята, – Джон на несколько секунд прикрыл глаза, тяжело вздохнул, а затем указал на полицейских, – готовы отвезти тебя в участок и держать там до выяснения личности, потому что фотография в правах вообще не похожа на то пугало, которое сидит за рулём. Поэтому хватит дурацкого фарса. Снимай. Парик.
В последних словах уже звучала неприкрытая угроза. Я всхлипнула и, постаравшись собрать в кулак всё своё оставшееся мужество, стянула с головы мышиное гнездо.
– И очки, – велел он.
Меня разоблачили так быстро, что сейчас идея с переодеванием казалась ещё более глупой, чем дома у тёти Кати. И как я всё это ему объясню?
Джон несколько секунд внимательно изучал моё лицо. Я не выдержала и опустила взгляд. Чувствовала себя очень глупо. И ещё было стыдно.
Полицейские обсудили моё преображение и ушли в свою машину. Спустя несколько минут один из них вернулся и вручил мне какую-то бумагу. Я повертела в руках листок, исписанный немецкими словами. Деваться было некуда, сама я не могла перевести.
– Что это? – спросила у Джона.
– Вы должны оплатить штраф в десять евро за нарушение порядка, – хмыкнул мой наниматель, изучив бумагу. – Наличными.
– За то, что я вела машину в парике и не была похожа на свою фотографию? – ожидание неминуемой расплаты сделало меня смелее, даже сарказм вдруг вылез из какой-то дальней кладовки. Всё равно ведь Кэлтон не даст мне пощады после такого обмана, чего уж теперь.
– Нет, за то, что ты ехала слишком медленно, – вдруг огорошил меня Джон. Мне показалось, или он едва сдерживает смех?
– Я думала, штрафуют за превышение скорости. – пробормотала вполголоса, роясь в сумочке. – Но чтоб за спокойную езду…
