Лиля купила в Столешниковом переулке свежие пирожные, в Филипповской булочной – белые русские калачи, а в Елисеевском – ветчину. Домработница Нюша приготовила праздничный стол: испекла пироги с капустой и яблоками, расставила на столе тарелочки с нарезанной селедкой под постным маслом и кружками белого лука, шпротами, колбасой и сыром, а на середине стола красовались большие миски с винегретом и салатом. Лиля, благодарная своей бывшей няне, обняла ее:
– Нюша, дорогая, спасибо! Ты такая заботливая.
– Что ж, милая, нешто я для тебя-то не постараюсь? Селедочку-то я приготовила по-еврейски, научилась у Машеньки, твой матери, а она училась у своей матушки.
– Да, я люблю нашу домашнюю селедку. Все очень хорошо, только зачем так много?
– А это, касаточка, по русскому обычаю – надо чтобы стол от еды ломился.
– Это правда, по-русски надо, чтобы стол ломился?
– А как же иначе-то? Чтоб уважение гостям оказать. Вот уедешь в твою Лабанию…
– Албанию, Нюша.
– По мне все равно – Лабания ли, Албания… А вот как уедешь, там сразу отвыкнешь. За границей-то, говорят, всех мордой об стол потчуют.
Лиля рассмеялась:
– Что это значит, мордой об стол?
– А так вот, сидят за пустыми столами, хоть мордой об стол тычься.
– Нюша, я буду тосковать по тебе…
– Почитай, что и я по тебе истоскуюся.
– Ты, Нюша, маме помогай, она ведь больная, слабая.
– Да нешто я не знаю? Не брошу я ни ее, ни Павлика, отца твоего. Только жалко мне, что ты его не послушалась, не надо бы тебе уезжать. Отца не послушаешь – не будет тебе счастья.
– Нюша, милая, ты опять за свое? Ты мне это уже говорила. Но это же просто предрассудки. Все у меня будет хорошо.
– Ну, ладно-ть, ладно-ть, не серчай. Это я так, по-стариковски.
Мария и Павел сидели в своей проходной комнате, и гости шли как раз мимо них. Мария знала многих, но Павел видел ребят впервые.
* * *
В самом начале пришла Римма Азарова. Мария ей радостно улыбнулась, обняла:
– Риммочка, поздравляю тебя, вот ты уже и доктор!
Лиля кинулась ее целовать и в обнимку подвела к отцу:
– Папа, это моя самая близкая подруга Римма. Мы с ней неразлучные друзья, прямо на всю жизнь! Она очень помогла нашему с Влатко браку.
Павел и раньше слышал от дочери про Римму, она часто ссылалась на подругу: «Римма сказала…», «Римма считает…», и его это раздражало. Он недовольно спрашивал: «Что еще за оракул эта твоя Римма?» В манере ее поведения он видел налет вульгарности, а теперь еще Лиля заявила, что Римма помогла ей выйти замуж за этого албанца. Павел сразу подумал: «Лучше б она тебе не помогала», но улыбнулся и пожал Римме руку.
– А где же Влатко? – спросила Римма громким и довольно резким голосом.
– Он занят в посольстве, но обещал под конец прийти.
Полноватая Римма, с выпирающими бедрами, плотно затянутыми в короткую синюю юбку, в красной кофте с глубоким вырезом, так что видна ложбинка между грудями, с большими серьгами, тяжелым ожерельем и золотым браслетом, выглядела московской светской львицей. Ярко накрашенные губы, обильно подмазанные тушью и завитые ресницы, глаза в голубых тенях, выщипанные брови и нарумяненные щеки – все это делало ее старше других выпускников. Она и была немного старше, но такое количество косметики на привлекательном сероглазом лице еще больше подчеркивало разницу. В отработанных позах сказывалась эффектность женщины, сознающей свою красоту.
Римма достала из модной сумки пачку сигарет и предложила Павлу:
