Павел осторожно спросил Фернанду:
– Твои братья и сестра в порядке?
– Да, все в порядке. Только мой старший брат был контужен на войне и ослеп. Он большой герой, у него орден Славы. Он хоть и слепой, но окончил юридический институт, работает, женился. А другой мой брат стал известным футболистом. Знаете, ведь все испанцы – футболисты от природы. Он нападающий в команде «Торпедо», чемпион Советского Союза. Если вы любите футбол, вы должны знать о нем.
– Значит, вы все прижились здесь.
– Может, мы и прижились, но все-таки хочется в Испанию, в свою страну. Недавно футбольная команда брата ездила туда на игру, но его не выпустили: боятся, что он останется там, станет невозвращенцем. А он хотел узнать про наших родителей, ведь мы все эти годы о них ничего не слышали, никаких писем не получали. Мы даже не знаем, живы ли они. Но его не выпустили. Безжалостные люди! – она взглянула на Тариэля: – А ты говоришь о дружбе народов. Да в чем она?
Павел подумал: «Может, ее родителей давно уже нет в живых».
Он обнял Фернанду:
– Надо надеяться, что когда-нибудь вы все сможете поехать в Испанию.
Фернанда гневно сверкнула черными глазами:
– Когда? Мы ждали, что после речи Хрущева на XX съезде что-то улучшится в отношении поездок за границу. Тогда кто-нибудь из нас смог бы побывать в Испании. Но ничего не изменилось. Вот я и спрашиваю: когда? – Она даже нетерпеливо притопнула ножкой.
* * *
Лиля подвела к родителям Бориса:
– Это Боренька Ламперт, мы зовем его Борька-Америка, потому что он родился в Америке.
Павел с интересом посмотрел на урожденного американца:
– Вы родились в Америке?
– Да, мои родители эмигрировали оттуда в Россию в 1935 году, когда мне было четыре года.
Павел что-то вспоминал, спросил:
– Как зовут ваших родителей?
– Отца – Израиль, а маму – Рахиль, по-английски Рейчел.
– Ваш отец инженер?
– Да.
Павел воскликнул:
– Значит, я знал ваших родителей в те годы, когда они только иммигрировали.
– Вы знали их?
– Да, думаю, что знал. Сейчас установим: вы фамилию Виленский от них слышали?
– Кажется, родители рассказывали мне о каком-то Виленском, крупном проектировщике, которого арестовали, послали рабочим на строительство Беломоро-Балтийского канала, и потом они узнали, что там он умер.
– Так и было. Виленский очень помогал вашим родителям.
– Да, они говорили, что он помогал нам, когда мы переехали в Россию, хвалили его и очень жалели, что его арестовали.
Павел воскликнул:
– Маша, ты посмотри, прошлое возвращается ко мне в неожиданном ракурсе – с помощью молодых врачей. Сегодня у меня день удивительных встреч.
* * *
Последним явился Руперт Лузаник, худощавый брюнет с удлиненным лицом и намечающейся от висков залысиной. Очки в темной оправе плотно сидели на выдающемся вперед носу с горбинкой. Две вертикальные морщины над переносицей выдавали напряженную работу мысли и делали молодого человека немного старше его лет. Он выглядел очень интеллигентно, типичный молодой ученый, одет в зауженный костюм, аккуратно повязан галстуком.
Лиля подвела его к родителям, сказала отцу:
– Это Руперт, мы зовем его Рупик. Он из нас самый знающий и самый умный.
Рупик смутился, а Мария встретила его радостной улыбкой, обняла и добавила:
– Дело в том, что про таких, как Руперт, говорят: врач милостью божьей.
Павел пожал ему руку, а Лиля продолжала:
– Рупик мечтает о научной карьере, он будет ученым. Он уже выучил три языка – английский, немецкий и польский – и написал научную статью.
