* * *
Павел и Мария вышли на улицу, но идти в кино им не хотелось, они уселись на скамейке в сквере у Патриарших прудов.
Мария задумчиво сказала:
– Что ждет их всех?
Павел был в приподнятом настроении:
– И я думаю о будущем Лилиных друзей. Этому поколению предстоит испытать и сделать очень многое.
– Почему ты так считаешь?
– Должно удаться. Наше поколение не смогло закончить того, что начало. Нам помешала наша отсталость в развитии, мы оказались не готовыми к переменам. А все эти ребята уже ушли намного вперед. Ведь какой интересный калейдоскоп повидал я сегодня – русские, грузин, евреи, испанка, китаец. А сколько интересных идей и разговоров – о карьере, о дружбе народов, об антисемитизме. Этот Руперт Лузаник очень целеустремленный, он видит свою цель ясно и обязательно станет ученым. Ну, подруга Лили, эта Римма, мне не очень понравилась, но она тоже видит свою цель ясно, будет менять мужей и жить все лучше.
– А что ты думаешь о грузине, о Тариэле?
– Он, может, хороший парень, но слишком наивно верит советским догмам о дружбе народов, в будущем его могут ожидать большие разочарования. А вот хорошенькой испанке Фернанде, конечно, суждено вернуться в Испанию. Но для этого нужна переделка мира, и это как раз то, что предстоит совершить им.
– Павлик, но когда? – Мария испытующе смотрела на него, будто ждала пророчества.
– Ох, Машенька, предсказать это трудно, но они это сделают, я уверен. Этому Борису Ламперту, американцу по рождению, вероятно, предстоит когда-нибудь вернуться в Америку, но не раньше, чем Фернанда сможет уехать в Испанию. А китаец Ли, такой способный и такой… верноподданный, непременно должен добиться хорошего положения в Китае. Но при их диктаторе это может продлиться очень недолго. В общем, я предвижу, что поколению этих людей предстоит жить в новом мире.
Мария усмехнулась:
– Дело в том, что ты всем предсказал будущее. А что будет с нашей Лилей?
– Ох, Машенька, вот этого-то я как раз и не могу предсказать.
20. Путешествие Лили и Влатко
На Киевском вокзале Лилю и Влатко провожали только родители. Мария просила Лилю не звать никого, последние минуты побыть с ней без посторонних. Они грустно стояли у вагона с медными буквами «Международный» и белой же эмалированной табличкой «Москва – Варна».
Мария старалась держаться, но от горя была очень слаба. Павел, склонившись, поддерживал ее под локоть, часто протягивал носовой платок – вытирать слезы. Мать смотрела Лиле в лицо и повторяла одно и то же:
– Ты пиши нам… пиши чаще… почаще пиши…
Лиля тоже плакала, и ее тоже поддерживал муж. Всхлипывая, она говорила:
– Я буду писать каждый день… обязательно буду писать каждый день…
Вокруг них уезжающие и провожающие громко и весело разговаривали, смеялись и время от времени сочувственно оглядывались на группу из четырех опечаленных людей.
Пока женщины разговаривали о своем, Павел успел спросить Влатко:
– Это правда, что министр Шепилов говорил о помощи Албании?
– Да, это очень хорошая новость. Мы ведь окружены капиталистическими странами и очень нуждаемся в помощи и поддержке.
Павел сказал задумчиво:
– Все зависит от того, какая будет помощь.
Когда поезд тронулся, Мария быстрыми шагами прошла несколько шагов рядом и все продолжала приговаривать:
– Пиши нам чаще…
И Лиля, стоя у открытой двери тамбура, махала рукой и плача повторяла:
– Я буду писать каждый день…
Когда они вошли в свое купе, грустная Лиля кинулась на шею Влатко, и пара слилась в долгом поцелуе. И как-то сами собой высохли слезы – нужно было начинать новую жизнь, собственную.
