– Авочка, помним твое искусство, таких вкусных пирогов мы не ели уже двадцать лет.
– Да это же одно из лучших наших воспоминаний об Авочкином салоне!
– Все как в молодости: русские пироги и селедку по-еврейски.
Постаревшие, седые, важные, грузные, вместе они вдруг оживились, смеялись, как будто помолодели, вспоминали эпизоды с работы, когда молодыми инженерами начинали индустриализацию страны. Вспомнили и тех членов Авочкиного салона, которых уже не было с ними.
Семен поднялся:
– Помянем Соломона Виленского, нашего общего учителя. Гениальный был человек, умел проектировать в уме целые гидростанции и доменные печи, ему не нужны были никакие вычислительные аппараты. А погиб заключенным на стройке Беломоро-Балтийского канала, простым рабочим, таскал на горбу мешки с песком. Погиб, потому что отказался проектировать этот самый канал, когда узнал, что работать там будут политзаключенные. Да, друзья, много жертв мы понесли. Вот именно.
Николай Дыгай усмехнулся:
– Скажи еще спасибо, что сами живы остались.
Все сочувственно притихли, вспоминая Виленского.
Августа громко добавила:
– Надо и его жену Басю Марковну вспомнить, тоже невинно пострадавшую, сосланную на восемнадцать лет из-за мужа. А какая была гранд-дама! Теперь она старая, разбитая, живет в бедности. Сеня устроил ее работать регистраторшей в поликлинику министерства.
Потом Моисей Левантовский присел к роялю и заиграл забытые старинные цыганские романсы, популярные в тридцатые годы. Августа с Семеном запели, как раньше:
Моя золотая, дай-ка я погадаю,
Как на свете прожить вам, не тужа,
Лучше б вам не встречаться,
Не любить, не влюбляться,
Чем теперь расставаться навсегда…
Другие с удовольствием подпевали.
Уже пора было расходиться, и Семен предложил последний тост:
– Дорогие друзья, мы с Авочкой рады были видеть всех вас опять, как в нашей неповторимой молодости. Теперь я буду новосел, приезжайте в гости, посмотреть, как я поднимаю целину.
Как ни радовались все весь вечер, но расставались грустно.
* * *
Последние дни перед отъездом Августа заставляла мужа ходить на осмотры к специалистам в кремлевскую поликлинику:
– Я боюсь за твое здоровье, ты похудел, ты плохо спишь. Я не отпущу тебя одного в этот Кокчетав. Что там ждет тебя?
– Авочка, милая, не волнуйся за меня, я двужильный. Я поеду один, осмотрюсь вокруг, выясню, что за работа. А потом вызову тебя. Вот именно.
– Но ты будешь забывать принимать вовремя лекарства.
– Не забуду, вот у меня бумажка – список, когда и какое принимать, все под номерами.
– Нет, все равно я должна ехать с тобой.
– Как же ты бросишь Алешку? Он один не привык. Вот именно.
– Пускай привыкает, не маленький.
– Не маленький, но непрактичный – в голове одна литература. Ты ему нужна. А я сначала буду жить в кокчетавской гостинице, и еще неизвестно, какая там гостиница. Нужник, наверное, во дворе. Вот именно. И у меня будет много организационной работы, я буду разъезжать по области. А что ты станешь делать одна? Вот когда устрою все дела и получу квартиру, тогда приедешь. А кроме того, я буду приезжать на совещания. Вот именно.
Августа вздыхала, и серые глаза наполнялись слезами – ей было жалко Семена.
В аэропорту его провожали вместе с ней Алеша и Павел с Марией. Настроение у нее было подавленное, но Семен, как всегда, шутил.
Августа сказала:
– Вот Сеня всегда так: считает, что стакан наполовину полон, когда он наполовину пуст.
