– Ну, как народ поднимает целину?
– Ничего, поднимает. Только евреев понаехало – что твой Биробиджан.
– А вы что, против евреев?
– Я-то не против, мне что. Но местные никогда их столько не видали, косятся на них.
– Знаете, я ведь тоже еврей.
– Да ну? Извините, если что не так сказал. – После этого шофер предпочитал молчать.
Состав приехавших покорять целину был, действительно, очень пестрым, сюда согнали профессионалов со всей страны, лишив их привычной работы. Тут трудились теперь инженеры с производств, учителя из разных областей и республик страны, врачи. Почти половина из них были евреи. И многие так же не знали своего нового дела, как и Семен.
* * *
Семен слышал, что в городе орудует несколько банд чеченцев, враждующих между собой. Он видел чеченцев на городском рынке, они торговали всем на свете, зазывая покупателей гортанными восклицаниями. Бросалось в глаза их вызывающее поведение. Про чеченцев рассказывали дикие истории: они грабили, крали, хватали людей, за которых требовали и получали выкуп.
Главный врач детской больницы жаловалась Семену:
– Товарищ Гинзбург, вы как председатель совнархоза должны нам помочь.
– Что я могу для вас сделать?
– Понимаете, у этих чеченцев очень высокая детская смертность, умирают до пятидесяти процентов младенцев. Они губят детей и портят нам статистику.
– Почему их дети умирают?
– Потому что эти дикари никогда не показывают больных детей педиатрам. Если врач стыдит молодых матерей, то они отвечают: «Муж не разрешает показывать, говорит: “Бог дал, бог взял”». А жен у каждого из них несколько, и мужей своих они боятся до смерти.
Однажды к Семену на прием пришел шестидесятилетний чеченец Ахмед Муратов, старшина одного из городских кланов. Держался он очень достойно, его прямая и стройная фигура выдавала бывшего всадника. Он разгладил седые усы и начал свой рассказ: попросил помочь освободить из-под ареста одного из сыновей. Семен разговаривал с ним вежливо, предложил сесть, потом спросил:
– Сколько у вас детей?
– Когда нас выслали в феврале 1944 года, у меня было семеро детей, пятеро из них были слишком малы и больны для переезда, их застрелили. Осталось двое. Но недавно старшего сына судили и сослали в лагерь. Этот у нас с женой последний сын. Она все время плачет. Я просил разных начальников, но они не любят чеченцев, не хотели помочь. Вы человек новый, может быть, отнесетесь к нам с большей справедливостью.
Его рассказ поразил Семена – потерять пятерых детей, да еще таким жестоким образом!..
– Я вам очень сочувствую. Хотя это не в моей власти, я похлопочу о вашем сыне. Но я тоже хочу просить вас об одолжении: дайте указание вашим молодым отцам и матерям, чтобы они обязательно показывали больных детей детским врачам.
Семен выяснил, что сын старика был мелким воришкой, по его ходатайству того быстро освободили.
Ахмед Муратов явился к нему с благодарностью:
– Вы теперь мой кунак. Я велел всем нашим, чтобы носили детей к докторам. Я прошу вас оказать мне честь и прийти в гости на бешбармак. У нас вам не нужна охрана, я отвечаю за вас своей головой.
* * *
Чеченцы построили для себя дома, напоминавшие их родные сакли на Кавказе. Эти жилища занимали целый район на краю города. Снаружи они выглядели бедно, но внутри были увешаны и устелены богатыми коврами.
Когда подъехала машина Семена, его встретил сын Муратова и проводил к отцу. Старик в национальном костюме – узкой куртке с газырями на груди – сидел на ковре, обложенный цветастыми подушками, скрестив ноги. Он не просто сидел, он восседал. Никто из домашних не смел к нему подойти, пока он не позвал.
