Она была для него всем, целым миром. Она жила для него. Она любила его беззаветно, без всяких условий, просто потому, что он есть, просто потому, что он – ее. Он ждал каждой встречи с ней, и каждый день, каждое мгновение, проведенное вместе, наполнялись головокружительным счастьем. Эти встречи были для него волшебной сказкой, сказкой с продолжением, которого он каждый раз ждал и каждый раз боялся, что этого продолжения не будет…
…В первый момент Диана никак не отреагировала на его прикосновение. Это придало ему смелости, и он нерешительно начал поглаживать ее великолепную, совершенную руку, утонченные пальцы с бледно-розовыми ногтями идеальной формы. Ее губы дрогнули и неопределенно скривились – то ли в удовольствии, то ли в раздражении. Он воспринял это как поощрение и сжал ее руку в своей. Она резко дернулась, бросив на него возмущенный взгляд.
– Не смей больше так делать!
Он встал и в растерянности отошел к окну.
Его мучила ситуация невозможности понять ее: она то привечала, то гнала прочь, то игнорировала его. Хуже всего было это равнодушие, которое в последнее время все чаще и чаще исходило от нее. Оно обдавало холодом, парализовало мысли и действия, ввергало в тупое отчаяние. В такие моменты пространство, в котором они находились, превращалось в космический вакуум, в котором не существовало каких бы то ни было чувств; в этом пространстве не было ни прошлого, ни будущего. Он зависал в этом вакууме, и жизнь останавливалась, и он безнадежно страдал от того, что не может ни на что повлиять.
Чтобы отвлечься от разъедающих душу мыслей, он понес ставшую вдруг ненужной и бессмысленной клубнику на кухню, переложил ягоды в дуршлаг, подставил под струю воды и стал смотреть, как красные потоки закружили в раковине; затем закрыл кран, механически распахнул шкафчик с посудой, уставился на стопку тарелок и стоял так какое-то время. Наконец взгляд зацепился за яркую пиалу, которую он недавно подарил ей по какому-то случаю и которая ей вроде бы понравился. В прошлый раз этот подарок вызвал у нее положительный эмоции, значит надо положить клубнику в пиалу и предпринять новую попытку. Клубника плюс пиала – вдруг это поможет, со свойственной рациональностью рассуждал он.
Диана благосклонно посмотрела на его подношение, даже улыбнулась – ему ли? Взяла самую крупную ягоду и положила в рот. По подбородку потекла кровавая дорожка сока, но она этого не заметила. Тогда он ладонью поспешил остановить струйку и, пытаясь навести порядок, стал неловко размазывать сок по ее подбородку.
– Я сама, – опять улыбнулась она, но при этом ничего не сделала. Он поколебался, и еще несколько раз провел рукой по ее подбородку, добившись, с его точки зрения, достаточной чистоты. Решив, что свой покладистостью она подала ему знак, он немного осмелел, взял из салатника ягоду и поднес к ее губам. Ее улыбка уже не исчезла, она осторожно приняла ягоду полуоткрытым ртом и блаженно принялась перекатывать ее во рту.
– Очень вкусно! Спасибо!
Он просиял и стал перекладывать ей в рот ягоды одну за другой. Чтобы закрепить успех, он оживленно рассказывал, как ходил утром на рынок, что погода сегодня замечательная для прогулки, что на рынке изобилие, надо ли чего-нибудь купить, никого из знакомых не встретил, а вчера встретил Сергея Афанасьевича из второго подъезда, у него еще жена на почте работает, дворник опять мусор смел под скамейку, что эту клубнику он купил специально для нее, потому что сегодня такой день, о котором он всегда помнит.
