Соню пока что это мало волновало. Девушка легко училась, много читала и мечтала поехать в столицу, чтобы поступить в институт на химический факультет. В этом предмете ее впечатляло всё, и прежде всего, периодическая система – абсолютно логичная, стройная и гениальная. Соню поражало, как можно было постичь все закономерности, найти место для каждого элемента, даже еще неизвестного науке, и создать такое совершенство! Она удивлялась, как из атомов одних и тех же элементов образуются совершенно непохожие друг на друга вещества, с самыми разными свойствами.
Перед отъездом в Москву отец не пожалел денег, и Соне пошили нарядное платье из крепдешина у лучшей портнихи города. Как-то Соломон купил по случаю отрез голубой воздушной ткани у одного из своих заказчиков. Жена взглянула на роскошное чудо и покачала головой – куда ей модничать, дочери уже подрастают. Ткань лежала и вот дождалась своего часа.
Провожали Соню всей семьей, до самого вокзала, на другой берег Двины.
Экзамены показались ей не сложными – в школе на дополнительных занятиях Соня выполняла задания намного труднее. Радостная, она порхала по улицам Москвы к институту, чтобы увидеть себя в окончательных списках поступивших. Но на вывешенных у входа в институтский корпус листах ее имени почему-то не оказалось. Соня пошла в приемную комиссию. Все здесь было совсем не так, как в тот день, когда она подавала документы; в огромном помещении не толпились озабоченные выпускники, вполголоса переговариваясь и выспрашивая сложные ли вопросы, строгие ли экзаменаторы; столы, прежде стоявшие по центру, оказались сдвинутыми к дальней стене. В безлюдной гулкой аудитории в ближнем правом углу одиноко стоял заваленный бумагами стол. За столом восседала хмурая женщина неимоверных размеров, с короткой мужской стрижкой, в сером пиджаке с несоразмерно большими плечами и яростно перекидывала бумаги из стопки в стопку.
– Здравствуйте, я Фарбер Софья, – назвалась Соня. – Почему меня нет в списках?
Женщина продолжала расшвыривать бумаги по кучкам. Соня повторила вопрос. Не поднимая головы и не отрываясь от своего занятия, женщина вытащила из какой-то стопки аттестат и бросила его на стол. Соня непонимающе смотрела на красную книжицу и не уходила. Тогда женщина презрительно ткнула пальцем на стену, где висели Правила приема в институт.
Соня долго стояла у стенда, в который раз перечитывая один и тот же пункт. Мужеподобной тетке надоело ее присутствие, и она лающим голосом прогромыхала:
– Чего тебе не понятно? Отец твой кто? То-то и оно! В профсоюз не платит, так что нечего тут и ходить.
Соня не помнила, как вышла из корпуса, как шла к общежитию, как поднималась по лестнице. Не отвечая на вопросы соседок по комнате, она механически собрала вещи и отправилась на вокзал. Ей было стыдно, что она не осуществила мечту своего отца, и, в то же время, обидно за него. Папа всю жизнь честно трудился, приносил людям пользу, а сейчас, оказывается, он неполноценный труженик.
Домой Соня ехала с тяжелым сердцем, не зная, как сказать об этом родителям.
Отец внутри себя тяжело переживал этот удар судьбы, но от окружающих свои чувства прятал. Дочери же сказал, чтобы та даже не думала расстраиваться – на будущий год обязательно поступит.
– Ты все равно у меня самая лучшая, – как заклятие, твердил он Соне.
Через два месяца Соломон Моисеевич вступил в профсоюз завода «Красная Кузница».
