Джона даже не сразу понял, о чем идет речь.
– После школы? – жалобно переспросил он.
Майлз кивнул.
– Она сказала, что так ты быстрее нагонишь.
– Но ведь ты обещал сам со мной позаниматься.
– Да, но не каждый день. Только в свои выходные. Я же работаю. Так что мисс Эндрюс вызвалась помочь.
– Почему после школы? – расстроился мальчик.
– Три дня в неделю.
– Но… па… – Джона бросил недоеденный рожок в урну. – Я не хочу оставаться после уроков!
– А я не спрашиваю, хочешь ты или нет. И, кроме того, мог бы предупредить, что у тебя неладно в школе. В этом случае всех неприятностей можно было бы избежать.
– Но, па… – нахмурился Джона.
– Слушай, я понимаю: ты предпочел бы заняться миллионом других дел. Но пока что придется учить уроки. У тебя нет выхода. И, подумай, все могло быть гораздо хуже.
– Это ка-а-а-ак? – почти пропел Джона, как всегда, когда не хотел верить сказанному Майлзом.
– А если бы учительница захотела работать с тобой и по выходным? Тогда тебе не удалось бы даже в футбол поиграть!
Джона склонился вперед и подпер ладонью подбородок.
– Ладно, – мрачно вздохнул он наконец. – Я согласен.
– Вот и хорошо, чемпион, – улыбнулся Майлз.
Ночью он нагнулся над кроваткой сына и повыше подтянул одеяло. Джона уже засыпал, и Майлз, погладив мальчика по голове, поцеловал его в щеку.
– Уже поздно. Спи.
Джона выглядел таким маленьким, таким трогательным… Майлз убедился, что ночник включен, и потянулся к лампе у кровати. Джона с усилием открыл глаза.
– Па!
– Что?
– Спасибо за то, что не слишком разозлился на меня сегодня.
– Всегда пожалуйста, – хмыкнул Майлз.
– И… па!
– Ну что на этот раз?
Джона вытер нос рукавом. Рядом с подушкой лежал медведь, подаренный Мисси сыну, когда тому исполнилось три года. Ложась спать, мальчик до сих пор брал игрушку с собой.
– Я рад, что мисс Эндрюс хочет мне помочь.
– Точно? – удивился Майлз.
– Она хорошая.
Майлз выключил свет:
– Мне тоже так показалось. А теперь постарайся заснуть, ладно?
– Угу. И, па…
– Что?
– Я тебя люблю.
Горло Майлза перехватило невидимым обручем.
– Я тоже тебя люблю, чемпион.
Часа в четыре утра кошмары Джоны вернулись с новой силой.
Тонкий пронзительный вопль человека, летящего в пропасть с обрыва, заставил Майлза вскочить. С трудом очнувшись ото сна, он выскочил из спальни, споткнулся о валявшуюся игрушку и, пытаясь прийти в себя, подхватил на руки спящего мальчика. Он шептал ему милые, глупые слова, унося на заднее крыльцо. Только здесь Джона сможет успокоиться.
Уже через несколько секунд плач сменился хныканьем, и Майлзу оставалось благодарить Бога за то, что дом стоял на целом акре земли и что ближайшая соседка, миссис Ноулсон, немного глуховата. Он укачивал Джону, продолжая шептать ему на ухо и глубоко вдыхая влажный теплый воздух. Лунный свет проложил желтую дорожку на медленно текущей воде. Низко склоненные ветви дубов и белые стволы кипарисов по берегам реки создавали картину вечной, нетленной красоты. Длинные пряди испанского мха только усиливали ощущение того, что мир за последнюю тысячу лет ничуть не изменился.
К тому времени как дыхание Джоны снова стало ровным, было уже почти пять, и Майлз знал, что заснуть больше не удастся.
Уложив Джону в кровать, он вышел на кухню и сварил себе кофе. Уселся за стол, растирая лицо и руки, чтобы немного прийти в себя. За окном горизонт уже светился расплавленным серебром, и первый робкий свет крался среди деревьев.
