Инксийка была не одна. Левой рукой она прижимала к себе испуганно вздрагивающую девочку, лет восьми. Глаза у девочки были широко раскрыты и смотрели на Крона со страхом. А вот у инксийки взгляд был полон ненависти и злобы. И в нём Крон прочёл горячее желание убить его. Да только невыполнимо это было – у инксийки отсутствовала правая рука. Крон сглотнул комок в горле.
– Это твой муж? – тихо спросил он.
– Да, – холодно ответила инксийка, и добавила: – Ты убил его! Тебе не жить, красноглазый!
– Много ты навоюешь, с одной рукой, – проворчал Крон, приседая на корточки перед девчушкой.
– Не я, так она! – инксийка указала глазами на девочку. – Так что лучше и нас сразу убей! Тебе спокойней будет, дольше проживёшь!
Крон посмотрел в глаза малышке. Ни злобы, ни ненависти там не было. Только страх. А сама девочка – красивее Крон не видел. Да и мать её, хоть и с одной рукой, хоть правая щека и украшена глубоким шрамом, а тоже красоты своей не утратила. Красивые инксы, только вот сердца у них нет…
– Что у тебя с рукой? – зачем-то спросил Крон, хотя и так понятно было – в бою потеряла, а значит и кровь людская на инксийке есть. И, наверное, немало крови той…
– Муж приласкал! – криво усмехнулась инксийка.
– Как это?! – вытаращил глаза Крон.
– В бою, – ответила инксийка. – А потом подобрал, спрятал и вылечил… Напрасно… Ладно, красноглазый! Не медли!
Инксийка встала во весь рост и гордо подняла голову. Крон продолжал сидеть на корточках. Он посмотрел на девочку и попросил:
– Назови мне своё имя!
– Дэнга… – прошептала девочка.
– Дэнга… – повторил Крон, словно запоминая.
– Не тяни, тварь! – гневно выкрикнула инксийка. – Зачем тебе её имя? Убивай скорее!
– Живите уж, – вздохнул Крон, поднимаясь на ноги.
Лицо инксийки исказилось злобой.
– Не будет тебе покоя, красноглазый! – прошипела она. – Напрасно жалеешь нас! Всё равно тебе не жить!
– Там посмотрим, – пожал плечами Крон, направляясь к двери. Выходя за порог он обернулся и сказал: – Запритесь. Мы скоро уедем. Потом возвращайтесь к своим, в Лаоэрт или куда там? Только воды здесь из колодцев не пейте – отравлена. А пока мы в крепости, сидите тихо! И к окнам не подходите. Ясно?
Инксийка плюнула ему в след, но не попала. Крон вышел и прикрыл за собой дверь. Постоял немного, услышал лязг засова и удовлетворённо улыбнулся. Какой бы лютой злоба не была, а жить-то инксийке хочется. Хотя, не о себе она печётся, о дочке…
Крон сбежал вниз, во двор крепости. Кочевники уже покидали её, угоняя с собой скот и унося оружие.
– Ну, где ты там? – нетерпеливо вскричала Йорка, увидев Крона. – Давай живее! Уходим уже! Надо ещё погибших похоронить!..
Да, это надо было сделать обязательно! Нельзя оставлять тела воинов на поклёв хищным птицам, да на поед степным шакалам, нехорошо это!
Мало осталось в живых кочевников, потому могилу рыли долго, до самого утра. Рыли спокойно, не опасаясь внезапного нападения. Вряд ли в Сороте прознают, что случилось с Сиузским гарнизоном. А прознают, так всё равно догнать не успеют – вот они, горы-то! Рядом совсем.
К утру закончили скорбное дело и пошли дальше на юг. А когда солнце за полдень перевалило, встретили своих, тех, кого Йорка не взяла с собой, основные силы Йоркиной армии – почти семь сотен кочевников.
И скорбь была при известии о погибших, и радость, когда узнали, что взята крепость Сиуз. Радости было больше. И зависти тоже. Сожалели оставшиеся кочевники, что не смогли принять участи в этой битве. И рвались в бой, разгорячённые рассказами вернувшихся. И убеждены были, что теперь-то уж победа всегда будет за ними. Вполне серьёзно обсуждали уже, как возьмут вначале Сорот, затем Крир. И с деловым видом принимались готовить оружие для предстоящего похода обратно, на север, вдоль Криара. Да только Йорка не позволила – рявкнула пару раз на особо горячих, объяснила, что брать почти пустую крепость это одно, а вести долгую осаду – другое. И поостыли кочевники, одумались немного.
