Шли титры, ребята молчали. И вдруг Елена Щур, подруга Остаповой, выдала на всю аудиторию:
– Женьку вообще вчера понесло. Может, она действительно спятила?
Ирина Аркадьевна заметила, что группа разделилась на две части, некоторые с интересом и недоумением обернулись на Лену, но были и те, кто зло шикнул.
Ирина Аркадьевна как бы невзначай бросила:
– Может, просто выпила лишнее?
Но Лена не сдавалась:
– Я знаю, как ведёт себя Остапова, когда выпьет. Вчера она сказала, что мы ничего не понимаем, и что мы все идиоты и что ничего и никогда не принесет нам счастья. Орала прямо: ни-че-го!
«Вот это манифест!» – поразилась Ирина Аркадьевна.
Студенты зашумели, громко переговариваясь. Ирина Аркадьевна встала и подошла к своему столу. Гул слегка затих.
– Господа, нехорошо перебивать подругу. Давайте позволим Елене высказаться. Продолжайте, Елена. О чём вы общались?
– О будущем. Её парня назначили переводчиком в посольство в Испанию. Она говорила, что дальше? И где цель? Для чего это всё? Мы спорили: узнавать другие места на планете – это удовольствие, не всем доступное. А она всё твердила: и что дальше? И что дальше? Называла постоянно нас идиотами. И вот потом только напилась. Это да.
– И как же она вела себя, когда напилась?
– Да не умеет она пить. Заснула и всё.
– Итак, – поспешила продолжить Ирина Аркадьевна, – нашу Женю Остапову мучил вопрос о цели её существования. Я правильно понимаю?
Развалившись на задней парте, Саша Гринько громко засмеялся. Ирина Аркадьевна терпеть не могла его наглую физиономию. Но сдержалась и уважительно спросила:
– Гринько, у вас есть комментарии?
– А что тут комментировать? Женька последнее время своей депрессухой доставала всех. Я ей так и сказал: искать смысл жизни – это для бедных. А у людей при деньгах, как у неё, смысл – в умении ими распоряжаться, приумножать и баловать себя любимую. Это ж как награда. Не жизнь, а удовольствие. А вы, Ирина Аркадьевна, от чего получаете удовольствие? – и снова заржал, поганец.
Некоторые студентки тоже захихикали.
Но Ирина Аркадьевна решила сегодня не заморачиваться.
– Удовольствий у тела много. Но, видимо, Женечке этого было мало. О себе же скажу, Гринько, что получаю удовольствие от факта быть полезной кому-то. Как бы это пафосно для вас не звучало.
Её перебил Воронов:
– Это такой тип гордыни? Типа гордыня бедняка?
– Господин Воронов, это очень интересное замечание. Я над этим часто размышляю. Чтобы понять мою мысль, нужно ответить на вопрос: что значит быть полезным. У вас есть соображение на этот счёт?
– Разумеется, это простая истина. Вот только удовольствия от этого я не получаю. Если нет вознаграждения, я не хочу быть полезным.
– И чего же вы хотите, Воронов?
– Это тоже очевидно. Жить – не тужить, получать радость от жизни. Хочу даже работу, которая мне будет всё это обеспечивать, ну и хорошие деньги. Семью. Как у всех.
– Ну не так уж это и очевидно, во всяком случае, для Жени Остаповой, как я понимаю.
У Ирины Аркадьевны будто сломался, развалился на куски и самоликвидировался некий барьер, который мешал ей общаться так, как она могла и вела диалог за маской симпатичной аватарки. Она неожиданно почувствовала связь, и в ней проснулась та самая Ирина из её канала. Пронеслась мысль: «Какая разница? Я ведь всё равно уйду». И совершенно неожиданно для всех, да и для себя, она улыбнулась.
– Как вы считаете, господа, почему существуют частные платные школы, университеты?
