Яркий свет не ударил по глазам – он мягко впитался в зрачки, медленно прокатился по телу очередной теплой и немного шершавой волной. Я видела, как едва заметно мерцает между нами воздух, словно кто-то сыпал с потолка сияющую пыль. Осязала, как окружающий янтарь застывает, заключая меня в прочные, не дающие пошевелиться тиски. Чувствовала ненавязчивый аромат нейранового дерева и почему-то – мускатного ореха…
Наверное, все в этом мире имеет свой запах. Даже свет. И сейчас, когда все чувства обострились до предела, я улавливала его предельно отчетливо.
В какой-то момент накрывающие меня волны исчезли – плавно и неуловимо. Притупились запахи, воздух перестал мерцать, зато я почувствовала, что у меня затекла правая нога и та самая рука, которую держал в своей лорд Снэш.
А потом я вдруг заметила нечто удивительное. Направленные на меня глаза, которые, как и у всех фениксов были охристо-янтарными, сейчас становились прозрачными. Уходящий из них свет забирал с собой все цветовые оттенки, чего быть попросту не могло. Ведь общеизвестно, что глаза у фениксов бесцветными не бывают…
Стоило мне обратить внимание не эту деталь, как внезапно заметила и другое. Еще вчера в аудитории мне показалось, что от лорда Снэша исходит нечто болезненно-темное, мешающее свободно дышать… сейчас это чувство усилилось сто крат. Я буквально наяву увидела скрутившую его боль. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ни единым намеком, ни единым неосторожным вздохом он ее не выдал. Но я видела эту боль – практически агонию, которая накрыла его в считанные секунды.
Пресветлый, что со мной? Это галлюцинации, или я правда вижу… что-то? Это ведь как-то ненормально!
Не успели все эти мысли пронестись в голове, как я совершила поступок, который и сама не могла толком объяснить. Да что там толком – вообще никак объяснить не могла! Лорд Снэш уже отпускал мою руку, когда я сама, неожиданно для себя, крепко сжала его ладонь. Еще успела увидеть промелькнувшее в прозрачных глазах изумление, после чего на какое-то время выпала из реальности. А когда к ней вернулась, помнила только, что видела мелькнувшую перед закрытыми глазами яркую световую вспышку – такую же, как когда пыталась поставить защиту на дверь.
Когда я снова открыла глаза, в кабинете висела абсолютная тишина. Можно даже сказать – гробовая.
Обнаружив, что до сих пор сжимаю руку феникса, я, запоздало смутившись, ее отпустила.
Риах возьми, что я наделала? Что я вообще только что сделала?! Уму непостижимо – сама схватила за руку феникса! Это не просто в глаза посмотреть… кажется, можно паковать свой единственный чемодан. Меня точно исключат.
Да, я ожидала всякого: последовавшего за моей выходкой негодования, напоминания о субординации, раздражения на худой конец! Но только не того, что феникс, посмотрев на меня охристого цвета глазами, глухо спросит:
– Как вы это сделали?
«Сделала что?» – мысленно спросила я.
– Пожалуйста, простите, – произнесла уже вслух. – Честное слово, не знаю, что на меня нашло!
Что собирался ответить лорд Снэш, так и не узнала, поскольку неожиданно заговорил доктор, о присутствии которого я совсем забыла:
– Ну что там, Нор? У тебя такое лицо, как будто ты действительно в ней саму Тьму увидел!
Я непонимающе посмотрела сначала на господина Шайна, затем на лорда.
Тьму? Причем здесь Тьма?
– Тьмы в ней нет, – теперь уже привычно ровным голосом ответил лорд Снэш. – Но есть искры.
