Все это они могли обсудить позже, а пока стоило сосредоточиться на другом, несмотря на его трудности, связанные с его закрытостью. Он сделал вывод, что она, как все американцы, уже начала задумываться, как он ее воспринимает. Ей не нужно было ничего говорить; но американцы, бедняжки (она резко возражала против слова «бедняжки»), понятия не имеют, как избежать этого. Они взваливают на себя груз, который становится настоящей проблемой! В конце концов, после дружеской пикировки по поводу ее сограждан, между ними установилось некое взаимопонимание и она даже привела ему в ответ свежий пример ее собственного волнения, вызванного желанием показаться при встрече с миссис Лаудер милой, настроить ее в свою пользу. Это его очень заинтересовало, и только потом она обнаружила, что в итоге он получил от нее больше информации об их общих друзьях, чем дал ей. Это стало для нее еще одной любопытной деталью для понимания тонкостей и глубин местного общества; теперь она была совершенно уверена, что у новых знакомых есть некие потаенные, возможно, не слишком благородные мотивы. Однако Мод Мэннингем (девушке про себя удобнее было называть ее девичьим именем) тоже была само очарование, и такой она была с первой встречи. Она посетила их в отеле, причем они еще не были уверены, что она получила письмо, а она уже была тут. Конечно, миссис Стрингем написала заранее, но они довольно быстро добрались до Лондона. Через два дня после того визита в отель она пригласила их на ужин, на следующий день снова, даже не дожидаясь приглашения прийти с ответным визитом, она заглянула к ним с племянницей, чтобы передать новое приглашение. Создавалось впечатление, что она искренне заботилась о них, причем искренность ее была неподдельной, такая верность детской дружбе между нынешними миссис Стрингем и миссис Лаудер, дамой с прелестным лицом, изысканными нарядами и идеальными манерами.
Лорд Марк посмотрел на Сюзи через бокал:
– А верность миссис Стрингем не столь безупречна?
– Ну, ее чувства искренние, но едва ли она может что-то дать своей подруге.
– Разве она не преподнесла ей вас? – безмятежно поинтересовался лорд Марк.
– Меня? Преподнесла миссис Лаудер? – Милли совершенно не готова была взглянуть на себя под таким углом. – О, я не слишком ценный подарок, я вообще себя таковым не чувствую, но даже если считать меня подарком, вряд ли меня преподнесли.
– Вам это еще продемонстрируют, и если наша подруга сделает свой ход, вы будьте к этому готовы, – он говорил с шутливой интонацией, но не заметно было, что он действительно забавляется, впрочем, мрачным он тоже не был. – Вам придется признать это в свое время, но теперь ситуация уже не находится в руках вашей компаньонки, миссис Лаудер умеет проявлять инициативу и всегда видит возможные перспективы. Оглянитесь вокруг, все здесь собраны ради вас.
– Ну, если так, – задумчиво ответила Милли, – лучше мне принимать все как есть, чтобы не служить предметом развлечения.
Впоследствии, обдумывая эту часть разговора – а Милли имела привычку все обдумывать постфактум, – она отметила, что ее компаньонка на приеме была предоставлена себе, не вызывая особого интереса собравшихся. Она не понимала, как лорд Марк делал выводы, но приходилось признать, что он был прав. В любом случае, сказала она себе, надо быть благодарной, что он указал ей на это; но любопытнее всего был странный вопрос о ее компаньонке, который он задал как бы между прочим:
