И вот теперь, глядя на радужное великолепие, я думала, что обезумела. Попросту сошла с ума. Глючит меня не по-детски.
Даже возбуждение адски терзавшее меня мгновенно забылось и я, открыв рот, смотрела в окно, наслаждаясь глюками. Но краем глаза присматривала за уродливой реальностью. Старик, по-моему, мне в лицо вообще не смотрел. Он надолго застывал у изножья кровати, любуясь, в общем, извращенец.
Интересно, что рассуждать о галлюцинациях я начала только после того, как увидела странное небо и удивительные облака на нем. А всю жуть, происходившую до этого момента, воспринимала реальностью. И амбалов с пятнами по всему телу и невероятные возможности обездвиживать, заставить онеметь, одеть во что-то призрачное, научить языку. Все это казалось странным, но реальным.
С радужных небес на землю меня вернул звук хлопнувшей двери. Последняя мысль моя была почему-то о радужных единорогах, бегающих по этим дивным облакам, и я повернула голову.
3. Глава 3. Договор с мужем
В комнату один за другим вошли трое. У меня было ощущение, что мой испуганный мозг попросту запечатлел пугающую картину. Я отчетливо помню, что обнажена, связана и возбужденная до безобразия. Если бы не была зафиксирована, я бы давно наплевала на зрителей и принялась себя гладить, чтобы облегчить невыносимую тянущую боль. Так что самую капельку была рада, что не могу шевелиться.
Рожу Старого Хрыча перекосило:
— Ну, наконец-то! Вечно заставляете себя ждать, никчемыши.
Их было трое. Первый мужчина хмур и стремителен, он подошел к кровати и походя прикрыл самые интимные части моего тела. Чем? Не знаю.
Мой больной мозг зафиксировал, как кожа загорелась от прикосновения ткани, но усилием воли я не позволила себе выгнуться, хотя безумно хотелось. Я смотрела в серьезные, слишком серьезные чёрные глаза, приближающегося мужчины и меня распирало от желания прикосновений его шершавых ладоней. Мозг подкидывал картинки, как он меня касается, и кожа в тех местах начинала гореть. Это что за выверты сознания?
Я будто раздвоилась. Одной частью мозга я понимала, что одурманена, веду себя малость неадекватно и реакции тела не могу предугадать.
Его черты приблизились. Мужчина внимательно вглядывался в мое лицо, в глаза. От этого внимания я загоралась еще больше, дыхание сбивалось, картинки перед глазами становились ярче. Как он накидывается с поцелуями, как ладони исследуют мое тело, как он, наконец-то, проникает в меня. Кажется, стон все же сорвался с губ, и я начала откровенно ерзать. Стыдно признать, но я без слов умоляла его взять меня. И кого? Незнакомца, который смотрел на меня не с сексуальным желанием, а скорее с беспокойством.
— Она под препаратами и под магическими запретами. И она моя.
Все это он сказал ровным тоном, вполоборота к старику и остальным двум мужчинам.
Дедок что-то визжал, но я не слушала, я была поглощена им. Мужчиной в камзоле старинного кроя, строгом, с двумя рядами пуговиц. Его братья, если я правильно поняла, которые все еще находились в комнате, были одеты так же.
— Но она и наша жена, — возмутился один из них.
Один поворот головой и все замолчали, опустив головы.
Только дедок все чего-то требовал.
— Заберите его. Подайте жалобу.
— Как скажешь. Вернемся на рассвете.
Я с какой-то ненормальной ясностью воспринимала некоторые моменты. Не бывает таких блондинов, да еще и с темными глазами. Голоса у этих типов совсем не радостные. Братья, а подчиняются. Как же хочется прикосновений, боль возрастает. Щелчок двери.
