Илия встал и заходил кругами по келье.
– Видишь ли, Азарь, человек так устроен, что не может долго жить в комфорте, так он начинает лениться и тупеть. Именно поэтому даже наше высшее духовенство живёт скуднее, чем последний крепостной в Таргани. Ничто так не расслабляет, как комфорт. То же самое касается и веры. Многие годы о ересиархах никто и не вспоминал. Наши лазутчики и рытники знали своё дело. Даже тихие омуты – чёртовы выкормыши, ты наверняка о них слыхал, не портили картину. Даже они! Те, кого лично лукавый учил смущать речами сердца людей, не могли создать тенденцию… Гм, тенденция, это…
– Я знаю, что это, – перебил его Азарь. – Не отвлекайся.
– Твоя наглость просто поразительна, – фыркнул Илия. – Однажды ты расскажешь мне, как ты такой оборзевший ещё жив по сю пору.
– Обязательно.
– Ну, вот, – развёл руками адвокат дедера, – и тут вдруг появляешься ты – неизвестно кто, с явно чужим именем, и начинаешь собирать вокруг себя колдунов, отщепенцев, зачумлённых, всех тех, кто остался на обочине жизни.
– Когда-нибудь это должно было случиться. Не я, так другой.
– Дело не в этом, многие делали это и до тебя, но их не назвали ересиархом.
– Так прозвали меня вы – храмовники. Все остальные зовут меня Азарь.
– Не важно, кто кого как называет! Важно другое – мы пропустили твоё появление, мимо нас прошло целое становление ересиарха! Мы разленились в отсутствии сильного врага, понимаешь? Мы проглядели тебя, вот что страшно!
– Действительно, какой ужас, – съязвил Азарь.
– Ладно. Что ты скажешь о моём щедром предложении?
– Я должен подумать.
Илия желчно улыбнулся и спрятал руки в рукавах.
– Подумай. Полагаю, то, что Гааталия находится у меня, должно помочь тебе принять правильное решение.
– Гааталия? – переспросил Азарь, ни одна мышца на его лице не дрогнула. – Кто это?
– Полноте, сударь мой ересиарх, это же твой ручной рытник. Или ты думал, что мы тут все настолько тупые, что поверим, будто Элестар лично помогал тебе убить девочку тихого омута, и даже не поговорим с рытником, который охранял тебя в ту ночь? Лично мне прекрасно известно, что Элестар не имеет к этому никакого отношения.
– А, – протянул Азарь и почесал затылок, – так вот, в чём дело. Тот рытник, с которым мы случайно столкнулись с Элестаром в коридорах, как ты там выразился? …Это «твой ручной рытник»? Что ж, полагаю, теперь я должен обращаться к тебе не иначе, как преподобный отец Илия? А как ты заставил Синод выбрать тебя на место Элестара?
Илия снисходительно улыбнулся.
– Они сами приняли такое решение.
– Ну-да, ну-да, – Азарь задумчиво потёр подбородок. – А ты, Илия, молодец – вовремя подсуетился.
– Вот видишь, сударь мой ересиарх, мы с тобой уже отличная команда.
После этих слов Илия развернулся и молча покинул келью.
Азарь стиснул зубы и до хруста сжал кулаки.
Новый голос Синода поступил умнее своего предшественника – он приставил к заключённому ересиарху двух рытников, чтобы охранять, и ещё двоих, чтобы они негласно следили за теми двоими. Сам же он, не пытаясь скрыть торжествующего вида, поднялся на четыре яруса выше в небольшую залу со сводчатыми, исписанными фресками потолками, отделанную золотом и янтарём, с высокими стрельчатыми окнами. Там его уже ожидало трое мужчин с остроконечными капюшонами за спиной – отцы-настоятели рытников.
Илия сел за ореховый стол, обитый сероватым сукном, и, сложив руки в замок, оглядел отцов-настоятелей тяжёлым взглядом.
