Дагнар недоуменно нахмурился.
–А почему я должен ее не помнить?
Фрэнк покачал головой, словно Эшден был настоящим тупицей.
– Вот поэтому вы все и здесь. Тебе, белокрылый Дагнар, во время подготовки первого восстания удалось умело скрываться, поэтому в Бездну тебя не сослали и воспоминаний не лишили. Но ты действительно считаешь, что во время того, как Конгломерат преобразовывал мир, в тебе ничего не изменилось?
Эстелла слушала их, все еще уткнувшись в сгиб локтя. Она уловила грозное рычание Дагнара.
– Ты хочешь выставить меня плохим командиром, Фьорд? Говори прямо, или мы покинем Цитадель.
«Далеко же мы уйдем, Эшден».
Фрэнк хмыкнул, и Эстелла, даже не смотря на выражение его лица, отчетливо различила высокомерную улыбку.
– Ты помнишь что-то о других континентах?
Дагнар молчал, злобно выпуская воздух через нос.
– Что и требовалось доказать. Конгломерат стер ангелам память о том, что происходило за границами Эрелима. Они поместили вас в клетку. Тебе пятьсот восемьдесят один год, Эшден. Я уверен, что Боги посылали тебя на Иоторос или Киэрию.
Зал на мгновение погрузился в тишину. Затем Астра так грубо выругалась, что Эстелла поморщилась и неосознанно зажала уши.
– Выбирай выражения, Аттерес, – отчеканил Аарон.
Астра снова выругалась, только теперь оскорбления были направлены в сторону Йоргенсена.
– Я догадывался об этом, – вздохнул через мгновение Дагнар, не замечая их словесной перепалки. – Как бывший главнокомандующий я практически ничего не знаю о других континентах. Даже если Боги сосредоточили все силы на Эрелиме, мы же должны были знать хоть что-то об Иоторосе или Киэрии. Выходит, мы считали, будто Боги не смогли изменить воспоминания ангелов, потому что мы – их дети. А на самом деле все намного проще. На нас повлияли… обычные смертные.
Фрэнк цокнул.
–Не называй их обычными. Кто-кто, а вот они точно не обычные.
«Цитадель плохо на него влияет. Слишком много стал говорить», – подумала Эстелла, поглядывая на Фрэнка.
– Все указывало на то, что Боги мертвы, – мрачно произнес Аарон. – Думаю, Небесная армия тоже начала что-то подозревать. Два столетия ангелы не имели связи с Богами, думая, что те перестали им доверять после восстания. А их просто… не было.
Дарроу сокрушенно кивнул.
– Какое второе проявление закона Вето? – спросил после паузы Аарон.
Фрэнк бросил взгляд на Тобиаса, расположившегося в углу комнаты.
Сердце Эстеллы болезненно кольнуло. Почему они не могут хотя бы ненадолго стать счастливыми? После ареста Тобиаса им с Клэр удалось побыть вместе совсем недолго. Затем ее отец отправился в Велору, после чего Клэр угодила в руки врагов. И их снова разлучили.
Как только Тобиас прибыл в Цитадель и узнал о произошедшем в Льерсе…
Он заплакал.
Отец Клэр беззвучно всхлипывал на ступенях крепости, запустив пальцы во взлохмаченные волосы. Эстелла сотрясалась от рыданий за его спиной, хватаясь за удивительно спокойного Аарона. Это были слезы отчаяния. Слезы злости и обиды на судьбу. Слезы маленькой, совершенно крошечной надежды, что проснулась в них на следующий день вместе с восходом солнца.
–Ты ничего не помнишь, потому что на тебя наложили закон Вето,– объяснил Фрэнк, смотря на нахмурившегося Тобиаса.– Как и на всех членов Сената. Но разница в том, что остальные просто не могут говорить на запрещенные темы. Как, например, Ариадна. Поэтому она помогала Эстелле другими способами. Раньше на тебя это действовало точно так же, но потом, Мортон, тебе подчистую стерли память. Это похоже на то, что десятый Конгломерат сделал с Люцифером.
