Парень, если ты еще и с мозгами, возьму, честное слово.
— Здравствуйте! — произношу громко, отчего самые трусишки вздрагивают. — Я капитан Морган. Тех, кто пройдет экзамены и поступит в Академию, я буду лично обучать искусству пилотирования…
Каждый год одно и то же. Пытаюсь менять свою речь, чтобы окончательно не набила оскомину, но она все равно похожа на предыдущую. В прошлом году моим помощником был Лаки, вносил хоть какое-то разнообразие в опостылевший процесс набора студентов (обучать я люблю, но экзаменационные дни для меня всегда — ад). К тому же, Лаки наделен прирожденным обаянием. Не знаю, как у него это получается, но люди к нему тянутся. То, что он вел себя раскованно в моем присутствии, здорово сыграло нам тогда на руку: не случилось ни одного обморока или истерики. С Коннором же… Боже, дай мне сил!
Объясняю абитуриентам, что к чему, и что от них требуется. Они приступают к экзамену, а я сажусь за преподавательский стол.
Коннор отправляется высматривать списывающих. Найдет, как пить дать — честный до мозга костей. Может, оно порой и хорошо, но я искренне считаю, что, чтобы хорошо подготовить, а затем грамотно списать именно то, что требуется, тоже нужны мозги. Поэтому я, собственно, не против шпаргалок, но мне как главе приемной комиссии поощрять их тоже нельзя — обнаглеют.
Оказываюсь права, и Коннор с моего позволения, разумеется, выводит из аудитории человек пять попавшихся еще в первые полчаса. После ухода особо наглых остальные ведут себя осторожнее, и даже мой помощник не может уличить их в мошенничестве. Хотя я со своего места ясно вижу, что девчонка во втором ряду списывает, но очень умело делает каменное лицо и прячет материалы, когда Коннор проходит мимо.
Прячу улыбку и перевожу взгляд в другую сторону аудитории. Пусть списывает, посмотрим, на что еще она способна, на практическом занятии.
Снова вспоминаю о Ригане. У меня ведь так и не дошли руки даже посмотреть его досье. Утром все произошло настолько стремительно, что было совершенно не до того.
Рука уже тянется ко встроенному в стол компьютеру, но останавливается. Скучно. Посмотреть фото в досье я успею всегда, а как же фантазия?
Как хорошо, что в помещении собрались будущие пилоты, а не экстрасенсы, и мои мысли никто не слышит. Потому как начинаю рассматривать собравшихся, гадая, кто же из них тот самый любимчик Кима Валентайна из АП.
Итак, или дурак, или беспредельщик. Служба на краю Вселенной — практически безделье. Сколько длящееся? Годами?
Моим ожиданиям соответствует вон тот полный парень из предпоследнего ряда. Фигура совсем неспортивная, значит, мало двигается. Грызет карандаш и явно не может ответить на вопросы в бланке.
Или другой — последний ряд, лысый верзила в татуировках. Очень даже поверю, что такой мог начистить физиономию начальству и вылететь в отряд для изгоев.
По возрасту подходят оба — не юнцы, где-то ближе к тридцати. Но все же это слишком очевидные варианты.
Тогда кто еще?
Начинаю отталкиваться от возраста, а не от внешних характеристик. Все-таки большинство здесь — вчерашние школьники. Несколько мечтателей постарше меня, Дойл и… Задерживаю взгляд на том типе с солнцезащитными очками. Лицо все такое же спокойное, что-то пишет в бланке, не похоже, что волнуется, никуда не подглядывает. Возраст? Тоже не птенец. Двадцать пять? Тридцать? Тридцать пять? Вообще не разберешь. Легкая небритость вполне может визуально добавлять пару-тройку лет.
