Да нет. Быть не может, чтобы это был тот самый Риган. Он мне почти понравился.
Все же тянусь к компьютеру, включаю, затемняю экран со стороны зала, чтобы никто не увидел, чем я занимаюсь, и открываю анкеты. Ввожу в поисковик имя, но система тут же выдает, что такое не найдено. Не успели внести в базу? Или снова к чертям собачьим полетела система? Надо бы привлечь Лаки и попросить посмотреть. Мой сын с компьютерами на «ты», я же — исключительно пользователь. Правда, есть в ЛЛА штатный программер, но, как бы бедняга Саймон ни старался, с Лаки ему не сравниться.
Убеждаюсь в своих опасениях, что программа «слетела», в самый неподходящий момент — не могу даже задать фильтр по возрасту. Поэтому сижу и лениво листаю анкеты все оставшееся время до конца экзамена.
Нахожу пузатого парня из предпоследнего ряда. Коллин Финч, двадцать шесть. Не он. Татуированный пока не попадается. А учитывая, сколько людей здесь присутствует, искать его предстоит долго.
Как и предполагаю, экзамен заканчивается раньше. У меня остается один явный подозреваемый, пара темных лошадок и тот, с очками.
— Время истекло! — объявляю громко и встаю. На меня устремляются испуганные взгляды, полные молчаливой мольбы. — Все-все, — повторяю. — Сдаем, что успели. Коннор, проследи, пожалуйста, чтобы никто не вышел с бланком.
— Да, мэм! — мгновенно отзывается помощник.
На этот раз не сдерживаюсь и закатываю глаза. Врезать бы ему по шее — не на параде.
Абитуриенты с обреченными лицами и с видом вселенской скорби начинают стекаться ко мне вниз, чтобы оставить на столе свой экзаменационный бланк.
Стою рядом, сложа руки на груди, и слежу за порядком. Что-то мое доверие к Коннору уже подорвано, лучше сама все проконтролирую.
А вот и любитель татуировок. Кошу глаза, вглядываясь в бланк, в то же время пытаясь не показать свою заинтересованность. Ариэль Шайрен, тридцать лет. Забавно, всегда считала, что Ариэль — женское имя.
Ну вот, снова провал. Моя интуиция может идти к коту под хвост.
Или нет?..
Сдавшие бланки отходят от стола нерешительно, будто пытаясь продлить агонию, оборачиваются, еле переставляют ноги. Получается толкотня: кто-то еще идет сдавать бумаги, а кто-то топчется на месте и мешает пройти.
Парень с очками в числе тех, кто пытается пробраться к столу. Обруливает одного, другого, пригибается, ловко проскакивая под рукой кого-то зазевавшегося, и, наконец, кладет свой бланк на столешницу. В мою сторону даже не смотрит. На его лице — явное облегчение. Рад, что все закончилось? Уверен, что прошел? Идиот?
Однако мои сомнения рассеиваются, стоит мне взглянуть на имя в «шапке» документа — «Дж. Риган».
Значит, уверен, что тебя возьмут, и потому так спокоен, да, Риган?
Даже скулы сводит от злости.
***
Оливер что-то печатает на голографической клавиатуре, висящей в паре сантиметров над столешницей. Таким я и застаю его, когда без стука врываюсь к нему в кабинет.
Коллега отрывается от своего занятия, затемняет экран со стороны двери, чтобы я ненароком не заметила того, что не предназначено для моих глаз (черт, не успела!), и устремляет на меня взгляд.
— Морган? — произносит вопросительно. Тем не менее на лице ни тени удивления — знает меня как облупленную и понимает, что я так просто не сдамся.
— Оливер, — отвечаю ему в тон. Делаю два широких шага от двери к столу и бросаю на него несколько листков бумаги, исписанных крупным размашистым почерком.
