Поднявший ногу Полысаев приготовился раздавить первую же тварь, осмелившуюся приблизиться к нему на расстояние удара. Он замер в одиночестве у окраины площадки с бамбуковой рощицей, издалека став похожим на болотную цаплю. Несколько головастых черных гадин, по бокам у которых налипал оранжевый песок, окружили человека, опасливо скользя по кругу, словно установив его нахождение по запаху, и подбирались все ближе и ближе, готовясь напасть в любую минуту.
– Господи Боже!! – толстуха с фотоаппаратом вздернула руками и кинулась выдергивать из толпы своего онемевшего на мгновение сына, который заметил продолговатые тела из-за чужих спин – Смотрите как много змей!!
– Змеи!! Змеи!! – толпа кинулась врассыпную, не слушая приказов пытавшейся образумить их и отогнать к ограде Тамары. Она металась среди вопящих от внезапно обуявшего их страха детей, не в силах предпринять что-либо и прекратить панику.
Две девочки неожиданно отделились от группы. Увидев ползущие на них тупоносые слепые рыльца, что двигались вдоль бетона ограждения, они показали червям спину и помчались вое с площадки, истошно крича и призывая визгом на помощь, перепрыгнув парапет, по колено в высокой траве, одна за другой, хватаясь руками за ветви и землю, намереваясь укрыться среди белых колонн пустой мраморной беседки. Конический купол ее ясно просматривался сквозь ограждавшие строение лезвия листьев финиковой пальмы.
– Нет! Уйдите из травы! – Полысаев носком серых летних туфель шаркнул облачко песка в сторону особо близко подобравшегося к нему змея – Тамара! Не пускайте их в траву!.. Не пускайте никого в траву!!
Поняв что хочет втолковать ей шофер, женщина повернула перекошенной лицо к беглянкам.
– Назад! Девочки назад!! – но перепуганные дети и не думали останавливаться.
Мать пианиста, заслоняя того всем своим широким телом, с приплясывавшей от резких движений грудью, споткнувшись о чью-то ногу едва не рухнула на землю. Она отходила каждый раз в противоположную сторону окруженного бетонным шлейфом кольца площадки, как только черви меняли направление, резко изгибая бескостные тела, двигаясь в их сторону.
– Уберите их! Кто-нибудь, прогоните же их обратно!!
«Мамочка, он ползет на меня! Пошел прочь!! Пошел прочь!! Он укусит меня, укусит! Не убегай! Никто не разбегайтесь! Соберитесь все в кучу! Все ко мне! Там еще один! Смотрите, еще один!»
Решившись раздавить вьющегося почти под самой ногой чуть короче всех остальных, но такого-же головастого червя, Полысаев задумал пробиться к затихшему на земле мальчику, переставшему орать и содрогаться в истерике, взять его на руки и вынести, выведя и всех остальных за собою в верхнюю часть Сада.
Червь, укусивший мальчика исчез, оставив на его колене бардовую, стекшую по голени тонкой струйкой крови отметину.
Нога ударила в песок, не задев морды, успевшей вовремя увернуться, лишь пришибив посередине отпрянувшее в сторону тельце, свившееся в клубок.
Проворный, гад! Полысаев отступил на два шага в сторону – может быть мальчишку удастся вытащить, ухватив за ворот – но неожиданно пружиной выпрыгнувший к его ноге червь укусил Полысаева, причинив неимоверную жгучую боль, прокатившуюся разрядом тока по всему телу, обвил хвостом атакованную ногу и сколько бы не пытался сбросить его и освободить ногу закричавший от боли несчастный, червь словно присосавшись к коже через разодранную ткань штанов, оставался висеть на нем, сжимая и скручивая сливовые кольца до тех пор, пока появившееся кружение в голове и собравшаяся темнота перед глазами не приказали Полысаеву перестать бороться за свою жизнь и не положили его, оглушенного и разбитого словно бы ударом, навзничь.
