Крымские черви - страница 12

Комната, милостиво отведенная директрисой под келью сторожа, была приспособлена к обитанию в ней человеческого существа добавленными одна за другой в интерьер, по капле, деталями обжитости чередовавшихся здесь сторожей, предшественников Васинцева. Перечисление предметов быта, составлявших общую картину меблировки сторожки, не заняло бы большого списка и уж наверняка не произвело бы впечатления на персону, привыкшую к домашнему уюту и к пусть не фешенебельному комфорту, то уж к условиям соблюдения чистоты и порядка однозначно, однако для Васинцева, не ожидавшего никак что в его распоряжении окажутся раковина с умывальником, сбитый накрепко гвоздями книжный шкаф, потрясающе потертый, но исправный диван и соединявшийся с внешним миром посредством выведенной в окно медной проволоки цветной  телевизор, вся убогость и представшая на первый, неразумный взгляд захудалость вверенного ему помещения, не смогли противостоять логике того суждения, что при других обстоятельствах, не имея всего этого, каждая проводимая здесь ночь одевалась бы в режущие спину латы неудобств и темное решетчатое забрало отсутствия каких-либо, кроме снотворных книжек, развлечений.

    Одна, массивная и тяжелая, дверь сторожки выводила во внутренний двор, где едва отперев ее в лицо выходящему разила струя теплого кислого запаха неочищенных с прошедшего вторника машиной мусорных контейнеров, отчего Васинцеву, получившему перед выходом в первое ночное дежурство тысячу предостерегающих его в основном наставлений, рекомендовано было пользоваться другой и последней на этот раз дверью, что отпиралась прямиком в холл и была соседкой двери гудящего денно и нощно потоками низвергающейся воды просторного, с восемью отделениями кабинок и четырьмя рукомойниками туалета.

     Поставив принесенную из дому сумку на стол возле набитой скуренными сигаретами жестянки из-под кофе, Васинцев прогремел связкой ключей, торжественно врученных ему по завершении инструктажа, выставил из сумки в баночке и газетном свертке продукты, зубную пасту, щетку в футляре, бритву с туалетной водой и несколько учебников, после чего решил отправиться на осмотр опустевших к семи часам вечера владений, среди которых ему предстояло провести последующую дюжину часов времени.

     Широкий темный холл с прогалинами высоких, довоенного стиля окон, куда Леня попал отперев внутреннюю дверь и выплеснув прямоугольник света на шашечное чередование напольных гранитных плит, переходил в загадочно гудящий в тишине опустевшего здания, отдавая от себя назад шлепание каждого шага, лестничный пролет, где ступень за ступенью, если приглядеться повнимательнее или просто включить свет, были искусно выложены разноцветной мелкой плиткой, увековечивая каждую из них, поднимавшихся к решетчатому окну пролета отдельной, пускай и простенькой в исполнении, но все же отличной картинкой узора.

      Поднявшись по лестнице на второй этаж, Васинцев оказался в полуокружении запертых, неприязненно и молчаливо встретивших его кабинетов, где за дверью каждого скрывался распознаваемый без труда по табличке класс по роду проводившихся в его стенах занятий. «Моделирование» – прочел Васинцев на первой двери и взглянув на луну за окном в чистом ночном небе передвинулся к следующему кабинету. Прибитая на дверь табличка распространялась о том, что имеет удовольствие каждый день за просто так слушать гремящие по коридору спевки хоровой группы. Не моя стихия, подумал Васинцев, миновав «Кройку и шитье», «Кукольный театр», «Ансамбль народных инструментов» и оказавшись у последней двери левой половины этажа, обнаружил что за ней скрываются владения мокроносых гроссмейстеров. «Шахматы» – было написано на двери. Нет, шахматы отложим до более удобного случая. Достав из пачки сигарету, он светом вспыхнувшей спички озарил притороченный канцелярскими кнопками к стене рисунки, где преобладающим в тематике был натюрморт с вазой и двумя, как показалось Васинцеву, абрикосами, хотя на некоторых работах они больше напоминали спелые яблоки или крупные мандарины.