Федора Ильича, генерала ФСБ, бывшего непосредственного начальника Антона, называли в конторе Дед, хотя он был всего лет на десять старше Ринкова.
Он производил впечатление добродушного, веселого, шумного простачка, этакого увальня, довольного жизнью и пытающегося осчастливить всех вокруг, все время цитировал какие-то присказки, побасенки, любил посмеяться.
Внешне Федор Ильич соответствовал этому типажу – невысок ростом, плотненький, кругленький, с розовыми щечками, небольшой лысинкой и пухлыми ручками. Но в конторе все знали, что генерал обладает блестящим аналитическим умом, огромной эрудицией, прекрасной памятью и по сути своей весьма далек от тщательно создаваемого имиджа добродушного простачка.
Волевой, хитрый, жесткий, великолепный тактик и стратег, он сам подбирал себе подчиненных, в число которых хотели попасть очень и очень многие. А уж подобрав команду, стоял за них горой при любых обстоятельствах.
Если возникала необходимость, отстаивал своих ребят на всех уровнях, используя все дозволенные и недозволенные приемы.
Это он помог уйти Антону из конторы без особых потерь.
Ну, почти без потерь, но, прощаясь, вздохнул и печально сказал:
– Антоша, ты же понимаешь: бывших у нас не бывает.
И уже через три месяца позвонил и попросил помочь в одном непростом дельце для родной конторы, а заодно – и Родины.
Антон, конечно же, помог – а куда деваться! – но досадуя и ворча.
Правда, в последнее время, если Дед приглашал просто «обмозговать» или «поучаствовать», отзывался не без удовольствия – по ерунде генерал не дергал, а непростые задачи увлекали своей сложностью. К тому же в бизнесе все устоялось и катилось с минимальными трудностями. Антону же всегда хотелось в жизни чего-то острого, интересного, захватывающего – для ума и способностей.
– Ты заезжай, Антоша, – душевно зазывал Федор Ильич, – пропуск я уже выписал. Посидим, почаевничаем. Или на свидание торопишься?
Дед, как всегда, попал в десятку.
Ринкова ждала Марина, и даже что-то там готовила-накрывала. Он уже третий раз переносил свидание, она обижалась, дулась, но все равно звонила.
Антон испытывал легкое чувство вины за свою постоянную занятость, но и чаще встречаться с нею горячего желания не было. Он позвонил на этот раз сам, и они договорились, что он приедет к ней. Он даже разгреб на сегодня все дела…
И вот теперь надо в очередной раз откладывать свидание, заранее зная ее реакцию – обиды, долгие монологи о его эгоизме и общем мужском свинстве. И все последующие воспитательно-наказующие нравоучения и действия, производимые с точно рассчитанной долей нажима – не дай бог пережать и спугнуть мужика! Но в то же время – непременно подчеркнуть, какая она терпеливая, отходчивая, мудрая…
Все это Антон проходил уже не раз и подыгрывал ей, само собой.
Она была из обеспеченной семьи и ее с детства готовили к удачному замужеству, где она уже побывала, набралась опыта, развелась и теперь виртуозно пользовалась всеми способами воспитания и приручения мужчин.
Сейчас в роли «удачного» числился он, Ринков.
«Послала бы на хрен или сковородкой дала по башке без комментариев, может, и прибежал бы скорее, хотя – вряд ли», – уже привычно раздражался он, в одну секунду вычисляя все ее женские заходцы и манипуляции.
Но когда он подруливал к проходной, дослушивая по мобильному обвинительные речи Марины, ему было абсолютно наплевать на нее.
