к достатку страстию губимый.
Лепя лесного бога Пана,
я делал за ночь по три плана.
Дай, Бог:
Три тысячи богов, три тыщи амулетов,
Три тыщи простаков, три тысячи за лето…
Послушай, Пан, хозяин леса?
Похлопотал бы в райсобесе.
Ты бог с рогами, значит – сдюжишь.
Ты мне – патент, я тебе – душу.
Да, бог?
– Не стоит ни гроша продажная душа.
Ещё один патент. Ещё один отпет.
– Но я продавать хочу законно
богов с горшками обожжённых.
Но Пан пропал и нет патента.
Я думал – моя песня спета.
Где бог? Где?
Три тысячи ночей? Три тыщи амулетов?
Три тысячи чертей!? – И ни черта за это.
…Я без прилавка на распутье:
дарю богов с улыбкой плута.
Есть Бог в разжатом кулаке,
в любой протянутой руке —
есть Бог. Есть!
Я заработал здесь, всего за это лето,
три тысячи друзей и – песенка вот эта.
***
Между морями и материками
Керчь, словно птица, летит над веками.
…Среди полуразрушенной Керчи жилища пылают как свечи.
Освещают прожекторы небо и недра руин.
Искалеченный город не скоро глубокие раны залечит.
Лишь храм Тезея – музей – на холме и почти невредим….
Словно властью прапрадеда Зевса и воина-клона он,
Полубог и трансформер, музеем над городом взмыл.
Минотавра гнобя, воплощался в советского воина,
И в салюте победном поверженным рейх огласил.
Наши предки, не зная божественной силы знамений,
Эту непобедимость Тезея вобрали в себя.
Не молились, а верили и умирали за землю,
Чтобы снова воскреснуть, звездой обелиска слепя.
Но в ничто превратил недотёпа-чиновник античность.
И в изгнании нынче герой-победитель Тезей.
А в безлунную ночь на плече Митридата поникшем
Возникает из недр охраняющий Керчь храм-музей.
Верни античного героя!
Стоял над Керчью оберег.
Уничтожающим историю
Не светит в будущем успех.
