– Эй, дядя, чего надо?
Я подошел, совершенно не опасаясь за себя, потому что в таких местах действовало неписаное правило – где ешь, там не гадишь. Воровать и грабить обитатели «Генераловки» ходили к Николаевскому вокзалу, а рядом с местом своего проживания не шалили – чтобы не злить полицию.
– Ищу тут одного паренька, – сказал я, снимая кепку и обмахиваясь ею. – Студента.
– А мы все тут студенты! – хохотнул мой визави.
– Моего кличут Борисом. Борисом Ильиным. У него еще есть друг – Сергей. Крепкий такой.
– Зачем тебе?
– Мое дело.
Кривоносый оглянулся, вытянув худую красную шею.
– Эй! Кулема, – позвал он паренька, сидевшего у самой стены. – Такого знаешь? Бориса Ильина? Студента.
– Цаплю, что ли? – отозвался парень.
– Сыщешь?
– Зачем?
– Вот, – повернулся ко мне кривоносый. – Законный вопрос.
Я кивнул и подошел к тому, кого звали Кулемой. Получив от меня двугривенный, он исчез в подъезде, а я приготовился ждать. Прошло уже минут десять, а Борис все так и не появлялся. Я собирался, простившись с двугривенным, идти на поиски сам, но тут из подъезда вышел Сережа. Увидев меня, он быстро подошел, засунул руки в карманы брюк и набычился.
– Опять вы? Кто вы такой и что наплели про нас Павлу Ильичу?
– Меня зовут Владимир Алексеевич Гиляровский, – сказал я спокойно. – Ничего про вас я профессору не плел, а рассказал ему правду о том, где и как погибла его дочь.
– Прыгнула с моста, – буркнул Сергей.
– Вовсе нет! Она упала из стенной ниши в магазине Елисеева, когда за ней погнались охранники.
Крепыш быстро моргнул.
– Как она там оказалась?
– Тебе лучше знать, – ответил я. – Ведь она изображала Красного Призрака.
– Что? – остолбенел парень.
– То!
– Почему она? Почему не?..
– Кто?
– Не важно!
– А я думаю, что важно.
Сережа лихорадочно думал, и по его лицу было видно, что мысли эти были не из приятных. Наконец решив что-то, он твердо сказал:
– Не знаю, какой у вас интерес, но больше я вам ничего не скажу. Всего хорошего!
С этими словами он развернулся, желая уйти. Но я схватил его за плечо:
– Постой! Где Борис?
– Не знаю. Отпустите.
– На, возьми мою визитную карточку. Передай Борису, что я хочу с ним поговорить.
– Смеетесь? Думаете, он теперь захочет с вами разговаривать?
– Кто знает. Передай.
С Каланчевки я заехал в редакцию своей нынешней газеты «Россия», в которую перешел из «Ведомостей». Как удобно, что Архипову провели телефонную линию – сейчас мы и проверим, работает у него аппарат или нет. Я подошел к редакционному телефону, приложил к уху наушник и пару раз нажал рычаг, вызывая телефонистку центрального коммутатора, располагавшегося на Кузнецком Мосту. Наконец барышня мне ответила. Я попросил соединить меня с коммутатором Сыскного отделения в Малом Гнездниковском. После недолгой паузы ответил дежурный Сыскного. Он в свою очередь соединил меня с кабинетом следователя Архипова. Я долго ждал, опасаясь, что Архипова в кабинете нет, но наконец в трубке прозвучало:
– Слушаю?
Голос звучал ужасно тихо, неузнаваемо, перебиваемый каким-то механическим потрескиванием.
– Захар Борисович! Здравствуйте, – закричал я в приемный рожок аппарата как можно громче. – Это Гиляровский!
– Кто?
– Гиляровский! Владимир Алексеевич Гиляровский! – завопил я так, что два редактора, сидевшие неподалеку, вздрогнули.
– Гиляровский? Владимир Алексеевич?
– Да! Вы слышите меня?
– Очень плохо. Чертов аппарат!
– Послушайте! В списке, который вы мне вчера показывали, должен значиться некий Сергей Красильников.
