– Не морщись. Я непосредственно в рану ткнул всего пару раз. Пока что вокруг кровь убираю. Чего, из операционной сбежал что ли? Наркоза пожадничали?
Гость с каким-то удивлением смотрел на то, как я обрабатываю порез, и молчал. С третьей стороны, мне его ответы особо и не требовались.
Непрерывно что-то болтая, я все-таки более-менее очистил рану, протер ее водкой и наложил подобие компресса.
– Ну вот. Как новый. Несмотря на то, что старый. Ну, относительно старый, конечно. Относительно далеких сверкающих звезд совсем еще молодой. Вообще, можно сказать не родился. Относительно меня, все же будешь постарше. Хотя тут опять же, смотря, что брать за точку отсчета. Рубашке твоей, конечно, кранты. Кровью ты ее устряпал прям хорошо. Прости, футболку дать не смогу…
– Думаешь, будет мала? – спросил незнакомец, глядя мне в глаза.
– Нет, – пожал я плечами, – банальная жадность. Ну и потом, я так-то до сих пор не знаю. Кто ты, что ты и как оказался в моей кухне. А эти вопросы, между тем, просто животрепетают в наших сердцах. И я не знаю, какой из них животрепетает сильнее. Вдруг ты, не знаю, Барон Суббота? И из моей футболки сделаешь какую-нибудь куклу Вуду. Или мятежное божество, которое ищет артефакты. В виде футболок. А потом с их помощью захватишь мир.
Я осекся на полуслове. Незнакомец был белее рубашки, которую держал в руках. Он шевелил губами, словно вспоминал что-то. Я почувствовал, что, болтая всякий бред, брякнул что-то такое, что зацепило раненого. Причем зацепило так прям очень хорошо. «Давай! Надави дальше, он сейчас расскажет что-нибудь» – зашептала мне та моя половина, которая отвечала за два неудавшихся брака, сломанную когда-то ступню и в пьяном виде располосованную до плеча левую руку.
Дурная, в общем, моя половина.
Искушение было велико. Но я уже мало что соображал в принципе. Мне хотелось только одного, чтобы вот сейчас все закончилось, незнакомец каким-нибудь хитрым способом испарился, а у меня образовалось свободное время, чтобы выпить оставшуюся водку, открыть пива и спокойно все обдумать.
– Выдыхай, я так, на самом деле, не думаю. Но футболку не дам (что я за нее тогда уцепился, за футболку эту проклятую – понятия не имею. Видимо, нужен был какой-то островок реальности и нормальности происходящего, я не могу придумать другую причину, с чего я вдруг стал таким меркантильным).
Гость вроде потихоньку приходил в себя. Протянув руку, он взял бутылку водки и сделал пару больших глотков. Я огляделся в поисках чего-нибудь, чем бы можно было запить или закусить, но в комнате из съедобного был только Румпель, который все это время прятался за диваном, из полусъедобного фикус, стоящий на полке, над монитором. А из несъедобного – пятый день лежащий рядом с клавиатурой сухарь. Я повернулся к незнакомцу и смущенно развел руками, мол, извиняй, мужик, бананьев нема. Однако, тот, похоже, вкуса водки даже не почувствовал. Выдохнув, он еще раз посмотрел на меня и начал запихивать рубашку за пояс. Преуспев, он поднялся, накинул свою шинель и деревянными шагами направился в коридор. Я посмотрел ему вслед.
– Спасибо, – глухо сказал он, не оборачиваясь, – еще вопрос: я сейчас где?
Мне снова отчетливо послышались металлические нотки в его голосе.
– В коридоре. У меня в коридоре.
Незнакомец обернулся и, внимательно посмотрев мне прямо в глаза, тихо произнес:
– Какой город?
