Крыжовенное варенье - страница 14



– Говорят, восстание.

– Говорят? Ты сам не знаешь? Сашу, Александра, брата моего видел?!

– Да не кричи ты, – Митя поморщился. – Голова раскалывается. Ничего не знаю, никого не видел. Положил письмо на стол и уехал. Я человек мирный, государю служу.

– Ты, верно, заболел! – только сейчас заметил Владимир и схватил его за руки. – Горячий! Ехал бы ты домой, к матери. Я на службе скажу, что ты нездоров. После праздников придёшь. Езжай, езжай прямо сейчас, я тебя провожу!

Одоевский и правда посадил Митю на извозчика и доехал с ним до Никитской улицы. На шум подъезжающих саней из ворот, уже украшенных еловыми ветками, выглянула Дарья Лукинична.

– Забирайте своего барина, il est malade! – крикнул ей Владимир, сунул деньги извозчику и, спрыгнув на снег, махнул Дмитрию, мол, я пошёл.

Так Митя оказался у семейного очага в самый разгар предновогодних хлопот. Он был болен достаточно тяжело, чтобы расстроить этим сестёр и раздосадовать мать, но не настолько, чтобы не получить удовольствия от приближающегося праздника.

На следующее утро было Рождество, и ещё затемно все Гончаровы ушли в церковь, оставив Дмитрия дома на правах больного. Затем Наталья Ивановна отправилась в гости с дочерьми, поэтому к обеду вернулся только отец и то сразу заперся в своём флигеле. Митя обедал один, не вставая с постели. Обрадованная его появлением Дарья Лукинична лично принесла ему на пробу блюда, приготовленные для рождественского ужина: фаршированную утку, разносолы и варенье из дедушкиных погребов, пирожки, козули… Мите было так жаль, что аппетит пропал из-за жара и больного горла, но он всё-таки отведал всего понемногу, чтобы не обидеть пожилую женщину. К тому же к вечеру лихорадка усилилась, и вернувшиеся родные ужинали без него. Впрочем, в этом году зимние празднества были отменены высочайшим указом из-за траура по Александру Павловичу, поэтому ни балов, ни приёмов, ни даже многолюдных обедов не устраивали – всё только по-семейному, тихо.

Назавтра Наталья Ивановна, сокрушаясь по поводу непредвиденных расходов, пригласила к Мите доктора. Тот посмотрел, поцокал языком, сказал, что ничего серьёзного, но всё-таки выписал какую-то микстуру и с чувством выполненного долга ушёл обедать в столовую, куда его пригласила всегда соблюдающая приличия мать.

В комнату, шушукаясь и шурша платьями, одна за другой проскользнули девочки и расселись, куда придётся – Катя в кресло, Саша за бюро, а Таша взобралась на подоконник.

– Эй, вы куда! – осипшим голосом прикрикнул на них Митя. – Тоже хотите заболеть?

– Не бойся, мы здоровые, как кони, – хихикнула Саша, бесцельно переставляя на столе канцелярские принадлежности. – Так маменька говорит. Не помню вообще, чтоб она к нам доктора звала.

– Липовый чай с малиновым вареньем, любезный братец, обязательно поставит тебя на ноги! – назидательно произнесла Катерина. – Кстати, кроме шуток, я тебе принесу его чуть позже, он действительно помогает. И бесплатно!

– Maman стала совсем скупа, или у нас и правда так плохо с деньгами? – серьёзно спросил у неё Дмитрий.

– С тех пор, как Яропольское имение досталось матери, дед совсем мало денег шлёт. Вареньями да соленьями в основном откупается, – Катя поджала губы – точь-в-точь Наталья Ивановна.

– Ох, Митуш, как невовремя ты заболел, мы бы с тобой в деревню съездили… – зевнула Саша. – А то в эту зиму скукота в Москве! Даже бал у Иогеля отменили. Хотя нам и выезжать-то не в чем. Туалеты поизносились, новые заказывать слишком дорого.