Максим всхлипнул и ответил:
– Нет.
Бандит кивнул, затем легонько стукнул костяшками пальцев по тонированному стеклу «мазды». Стекло с тихим жужжанием опустилось.
– Вот, – сказал бандит мужчине, который сидел в салоне. – Привел тебе твоего архаровца. Впустишь?
– Пусть садится на заднее сиденье. Сам сядешь рядом с ним.
Бандит открыл дверцу, запихнул Максима в салон, затем забрался сам. Человек, сидевший на водительском кресле, обернулся. У него было узкое, смуглое лицо и раскосые, как у калмыка, глаза. Он мельком глянул на Максима, перевел взгляд на бандита и сухо спросил:
– Что у него с лицом?
– Поцарапался, – насмешливо ответил тот.
– Не хотел идти?
– Угу.
Узкоглазый кивнул и перевел взгляд на Максима.
– Извините, забыл представиться, – спокойно сказал он. – Меня зовут Андрей Маратович. А вас – Максим Воронов, не так ли?
Максим всхлипнул, скривил губы и обиженно ответил:
– Я вас не знаю.
– Теперь знаете, – возразил узкоглазый. – Надеюсь, вы в состоянии внимательно слушать?
Максим промолчал. Тогда бандит толкнул его локтем в бок и грубо сказал:
– Отвечай, тварь, когда с тобой солидный человек разговаривает.
Максим скривился от боли и жалобно попросил узкоглазого:
– Скажите ему, чтоб он меня не трогал.
– Гиря, не трогай его, – сказал бандиту узкоглазый.
Тот ощерил рот в усмешке:
– Будет хорошо себя вести – не трону. А будет плохо… – Он качнул перед носом у Максима лезвием ножа.
– Ну-ну, – осадил его узкоглазый. – Не слишком размахивай ножом, а то кого-нибудь поранишь. А вы, Максим, не обращайте на Гирю внимания. Он вас не убьет. По крайней мере, пока я его об этом не попрошу, – добавил без тени усмешки узкоглазый. – Итак, вы готовы побеседовать?
– Готов, – промямлил Максим.
– Отлично. – Андрей Маратович облизнул кончиком языка узкие губы и заговорил снова: – Я знаю, что вы пытались шантажировать одного известного человека. Сфотографировали его во время любовных утех и теперь угрожаете отдать снимки газетчикам. Вспомнили, о ком я говорю?
Максим страдальчески сморщился.
– Вы имя назовите, – попросил он.
Андрей Маратович несколько секунд сверлил Максима глазами, затем вдруг кивнул и усмехнулся:
– Ах вот оно что. Я вижу, у вас это дело поставлено на поток. А я-то думал, почему всего десять тысяч? Ведь вы могли попросить в три раза больше.
– Я не жадный, – слабо проговорил Максим.
– Правильно, – сказал узкоглазый. – С миру по нитке – голому рубашка. Кто будет подымать бузу ради десяти косарей? Но тут, уважаемый Максим, вы просчитались. Человек, о котором я говорю, не просто бизнесмен. И отчитывается он не только перед собственной женой. Он политик, а это, согласитесь, особая статья.
В глазах Максима мелькнуло понимание.
– Вон вы о ком, – облегченно вздохнул он. – О Мохове.
– О нем, – кивнул Андрей Маратович. – Видите ли, Виктор Олегович – мой ближайший друг. И с моей стороны было бы полным свинством не помочь ему в беде.
– И мой тоже, – подал реплику Гиря. – Олегович – человек. Я любому пасть за него порву.
– Вот видите, – абсолютно серьезно произнес Андрей Маратович. – Народ его любит. И если вы идете против Мохова, значит, вы идете против народа. Вы ведь не хотите идти против народа?
– Не хочу, – слабо проблеял Максим.
– Вот и хорошо. – Андрей Маратович прищурил и без того узкие глаза и вдруг резко спросил: – Где негативы?
– Нега… – Максим сглотнул слюну и наморщил лоб, пытаясь сообразить. – Они у меня… в квартире.
