– Напрасно, – сказал он. – Картофельный салат от «Реве».
Ника рассмеялась, и у него перехватило дыхание, как это часто случалось с ним в последнее время. Крайне редко смущавшийся, в присутствии Ники он теперь испытывал непривычную робость. Впрочем, она, казалось, этого не замечала.
– Лучше я съем сандвич, – сказала она и открыла дверцу холодильника. Янис выложил лазанью и картофельный салат на тарелку, достал из выдвижного ящика приборы и сел за стол, отодвинув в сторону стопку бумаг.
– Что это у тебя? – спросила Ника, с любопытством заглядывая ему через плечо, в то время как он разрезал пополам помидор.
– Данные экспертиз, – ответил Янис, жуя. – К сегодняшнему вечеру у меня должны быть убедительные аргументы.
– Понятно.
Интерес у Ники угас. Она села за стол и принялась поглощать сандвич с помидором и огурцом. Янис ломал голову, пытаясь найти тему для разговора, которая могла бы побудить ее сказать нечто большее, нежели «спасибо», «да» и «нет».
– Как сегодня обстоят дела в магазине? – спросил он наконец и взглянул на нее.
– Для вторника очень даже неплохо, – ответила она. – В Интернете на удивление много заказов.
Янис с энтузиазмом начал развивать эту тему. Он бойко заговорил о преимуществах и недостатках торговли в Интернете. Ника время от времени кивала и рассеянно улыбалась, но он заметил, что мысленно она находилась где-то далеко. Поднявшись со стула, Ника отодвинула в сторону тарелку, наклонилась вперед и взяла газету, которую он утром оставил на столе.
Янис украдкой наблюдал за ней. Интересно, какая последует реакция, если он признается ей в том, что она сводит его с ума? Следовало ли ему отважиться на столь дерзкое признание? Ее отказ был бы для него мучителен, но он больше уже не мог сдерживать себя. Пока он размышлял, какими словами можно было бы выразить свои чувства, Ника перевернула страницу и вздрогнула, словно из газеты на нее выпрыгнуло привидение. Рука, в которой она держала бокал, сильно дрожала. На долю секунды на ее обычно спокойном лице мадонны появилось выражение ужаса.
– Что такое? – озабоченно спросил Янис.
Ника поставила бокал на стол, судорожно сглотнула и встряхнула головой. В ее глазах читалось крайнее замешательство. Она опустила голову.
– Нет, ничего. – Она овладела собой, быстро сложила газету и поднялась, прежде чем он успел что-либо сказать. – Увидимся позже. Мне нужно идти.
Янис проводил ее взглядом, исполненным восхищения и некоторой обиды. Что же там такое в газете? Он склонился над столом и стал переворачивать страницу за страницей, но так и не нашел ничего такого, что могло бы напугать. Может быть, ее повергло в ужас чье-нибудь имя в траурной рамке? Если так, то чье? Как, собственно, фамилия Ники? Договор об аренде жилья она с ними не заключала, поскольку они были старыми подругами с Рики. Лоб Яниса избороздили морщины. Он почти ничего не знал о женщине, с которой делил кров уже почти полгода и которая с недавнего времени занимала его мысли самым неподобающим образом. Настало время изменить такое положение дел.
– Я думаю, Тейссен не имеет никакого отношения к смерти Гроссмана, – сказала Пия, когда они с Боденштайном шли по коридору. – Но ты заметил, как он испугался, когда я показала ему этот листок?
– Да, заметил. Рыльце у него явно в пушку. – Оливер направился было к лифту, но потом передумал и решил спуститься по лестнице. Может быть, это избавит его от нескольких жировых клеток. – У Теодоракиса имеются счеты с его бывшим работодателем. Это личное дело, и, стало быть, важную роль играют эмоции. Как бы то ни было, Тейссен будет оставаться подозреваемым до тех пор, пока кто-нибудь, помимо жены, не подтвердит его алиби.
