Запретный плод сладок[126]…
Русское народное присловье.
Карл Долгоруков когда-то в молодости интересовался масонами, но довольно быстро разочаровался в них. В то, что существуют какие-то другие масоны, более высокого ранга, Карл Долгоруков не верил – уж очень много на этот счет домыслов, похожих на сказки. «Родственничек» любил поболтать о масонах, поэтому Карл Долгоруков, которого и без того раздражало пустословие и говорливость старика, перевел разговор на другую тему.
– Слыхал ли ты, что Екатерина хочет лишить великого князя престола и завещать все внуку – Александру[127]?
– А как же, слыхал. Сынка она не привечает. Потому как не любит его, – тут же с готовностью переключился на эту тему «Родственничек».
– Говорят, он у нее и не от Петра Федоровича…
– Ну, это врут. Павел от Петра, родись он не от Петра, за что бы ей так невзлюбить его. Уж я-то доподлинно знаю – от Петра.
– Откуда же такие точные сведения?
– Брюсиха[128] сказывала. Когда в подругах ближайших еще ходила, Екатерина ей сама в сердцах сетовала, что именно Петр и влез, когда не надо, она уж сподобилась без него обойтись, а он как дурень, наср…л в кашу, чтоб гуще… От него, да и в него удался, оттого и все нестроение.
– Ну, так что же из этого всего выйдет? – спросил Карл Долгоруков, направляя рассказ старика в нужное русло.
– А что ж выйдет? Подрастет внук – а он всем хорош: и росточком и умом – упрячут они Павла куда подальше…
– А если он не согласится?
– Он-то да, его не уговорить. Целую гольштинскую армию себе завел, с пушками. Мнится ему это, мол, у него, как у Петра-прадеда, «потешные». «Потешные», известно, стрельцов-молодцов вмиг побили. А вот гольштинцы вряд ли одолеют преображенцев и семеновцев. Но дай срок, уговорят Павла, он-то вспыльчив, но простодушен.
– А если Павел… – Карл Долгоруков не стал договаривать.
– Павлу не посилить, – развел руками старик.
– Однако однажды он, кажется, попытался это сделать.
– Ах вот ты о чем, Карлуша! Что ж ты ходишь вокруг да около! Спросил бы сразу – я и рассказал бы тебе все до малейших подробностей! За два-то фунта кофию?! Уж я-то знаю сие, можно сказать, из первых рук, то есть из своих собственных!
– Ты что же, участвовал в заговоре? – удивился Карл Долгоруков.
– Я как-никак причисляю себя к русской партии…
– Но там вроде верховодил Панин?
– Да, Панин, он-то все дело и погубил. А русская партия тогда примкнула к немецкой… И славный глава наш поплатился жизнью…
– Кого ты числишь главою русской партии?
– Князя Шумского.
– Не имел чести знать.
– Так ты ведь не жалуешь русскую партию…
– Я партий никаких не жалую. Так в какой же партии оказался Соколович?
– Соколович, как и ты, – партий не жалует. Тогда о нем никто и не слыхивал. Заговор состряпал Панин. Напыщенный ленивый немец. Уж коли ты немец – не ленись. И не глупи. Дураку и лежебоке Бог помогает, только ежели он русский. А немцу надо бы пошевелиться, покряхтеть, попотеть. Панин участвовал еще в заговоре против Петра III. Тот его и в генералы произвел, и орден ему. А он нос воротит. Масон. Ему конституцию подавай. У него малолетний Павел в руках, он через него решил конституцию устроить. Потому и помог Екатерине. У нее-то никаких прав на престол. Значит, Павла – императором, а при нем Панин введет свою масонскую конституцию. Не успел Панин опомниться – Екатерина на престоле. И коронация. А Павел? Павел после совершеннолетия. Придется подождать. Хорошо, Панин со своими немцами ждет. Подходит совершеннолетие – Екатерина – ни-ни. Вот тогда Панин и составил новый заговор.
