Александр зарычал от горя по-медвежьи, на его лице уже не было доброй улыбки, выбежал на улицу, сел на крыльцо и, обхватив олову руками от переполнявшего его гнева стал выкрикивать отборные ругательства. Ощутив душевное опустошение, он вышел во двор и, встав на колени на снег, задрал голову к небу и спросил: «Господи, за что ты наказываешь меня?». Забравшись в сани, Клеонский долго гнал норовистых рысаков по заснеженному тракту, ветер осушил его слезы, но никто не мог залечить его душевную рану.
Издалека Александр заметил постоялый двор, хотелось побыть одному, залить свое горе крепким градусом, но почему-то здесь было полно народа. Крестьяне, сбившиеся в небольшие кучки, со злостью наблюдали за сторонившимися и встревоженными французами. На большом расстоянии справа на дороге виднелся приближающийся конный отряд французской армии. Возле коновязи он увидел трое богатых помещичьих саней с блестящей медной отделкой, лошади, привязанные к столбу с кольцами, периодически взбрыкивали в ожидании своих хозяев. Направив свои сани к свободному столбу, боковым зрением слева заметил возмущенных крестьян, направляющихся к одинокому французу, склонившегося над высокой повозкой и что-то громко причитавшего.
– Будет вам еще битва, – пообещал Клеонский, – а пока перемирие дайте французам отдохнуть, и они сами уйдут.
– Ты, барин, нашу добычу не тронь! – Насупился грозного вида высокий крестьянин, державший в руке оружие похожее на кистень.
– Вот вам мужики деньги. – Клеонский подал мелких медных монет мужикам. – Выпейте за нашу победу! – Громко, чтобы все слышали, предложил он, а потом тихо добавил, – и за мое горе.
– Это доброе дело, барин. – Довольно крякнул рослый крестьянин и махнул своим друзьям. – Айда, мужики, выпьем по чарке, а французики и без нас подохнут.
Подойдя поближе к повозке, Александр увидел тяжело раненого генерала французской армии, мужчина лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Денщик поправил сбившееся суконное оделяло, прикрывавшее тело офицера до пояса, вытащил несвежий платок, больше похожий на окровавленную грязную тряпку, убрал со лба светлые спутавшиеся волосы и промокнул выступившую испарину.
– Я очень благодарен вам, месье, что прогнали этих варваров. – По-французски затараторил денщик.
– Вас в Россию никто не звал. – Холодно резанул Александр.
– Да, вы правы, месье, – вздохнул солдат, – я простой капрал при генерале Бланкаре, поэтому вынужден, как человек военный подчиняться приказам. От нашей дивизии остались сущие крохи.
– Капрал, вы достойны похвалы, что не оставляете своего генерала. – Одобрительно кивнул Александр.
Помещик не отрывал взгляда от бледного лица генерала Бланкара, глаза француза часто заморгали, он смог повернуть голову и посмотреть на русского помещика. Закашлявшись, он попытался что-то неразборчиво произнести, денщик вытащил фляжку с водой и напоил своего подопечного, взгляд темных глаз офицера стал более осмысленным.
– Я – генерал Вилар Бланкар, – тихо произнес француз, – прошу простить меня за всех нас.
– Меня зовут Александр Клеонский, – назвал себя мужчина, – я местный землевладелец и дворянин.
– Война с Россией была ошибкой, Александр, за эти действия мы еще долго будем расплачиваться. – Слова из генерала выходили с трудом и от напряжения на лице выступила испарина.
– Мой генерал, – попросил капрал, – вам нужно беречь силы.
