– Что решил?
– Ну это… Что я роман пишу.
– Эх, Евгений… Я же опером… – И кинул взгляд поверх поляризованных стекол. Он всегда так, когда к человеку с сочувствием. – Вот ты, когда будешь соответствовать профилю отдела?
– А что я? – Всегда он ко мне с намеками.
– Ты вчера утром что делал?
Пожимаю плечами – не помню.
– Вчера ты пасьянс раскладывал.
– Не раскладывал! – Наверное, он прав, но…
– Да? А что еще можно делать, лениво водя мышкой, тупо глядя в экран, развалившись на офисном стуле как в шезлонге на пляже?
– Читать сводку новостей в интернете! – И честно глядеть в глаза начальству.
– Молодец! – Головой покачал, брови выше стекол всплыли. – Быстро соображаешь! Только когда сводку читают – мышкой вверх-вниз водят, а не тупо туда-сюда.
– А что нельзя? Все равно никого нет… На рабочем месте!
– Вот здесь ты не прав. Играть – нельзя, не в детском саду. А кто где – это вопрос ко мне, к руководителю. И спрашивать мне.
Что я могу ответить? Я только глубоко вздыхаю.
– А сегодня ты быстро-быстро клацал по клавишам, стреляя глазами по сторонам – не видит ли кто. – Быстрые у него переходы. – Когда я вошел, сделал вид, что ничего не делаешь. Вот это неправильно! Писать надо! И опыт, и стиль, а возможно – и деньги, и слава! Пиши! И газете плюс!
Вот ненавижу себя за это, а ни чего поделать не могу – губы сами расползлись, лицо свернулось слегка на сторону, глаза долу опустились… Прям Табаков в роли Петра Петровича из «Механического пианино…»!
– Да! А что там по Булкину? «Убийца» нового ничего не прислал?
Видать хорошим опером был Василий Сергеевич! Как ловко у него получается – расслабить подследственного, и тут же вопрос по существу – неожиданно, как выстрел Джони Депла! Сколько раз он со мной это проделывал! Знаю, жду, все одно – ловит!
И из красной девицы я превращаюсь в испуганного воробья, которого кошка еще не поймала, но готовая прыгнуть, держит бедного глазами.
– А вот это плохо, Кульков. – Спокойно, властно. – Это ты должен в первую очередь был сделать! Почта Николая Федотовича… – И помотал головой осуждающе. И покивал головой осуждающе. И вздохнул глубоко.
– Сейчас… Сейчас… – Чуть заикаться не начал. Эх! Хороший, видать, опер был Василий Сергеевич!
– Не надо… Ты вот что…
Глава 2.
Булкин – фамилия известная, но расплывчатая. Булкиных много, но тот Булкин – один. Один олигарх среди Булкиных. Не публичный олигарх, не такой, что в телевизоре каждый день мелькает, но тот о котором «Форбс», русское издание, изредка упоминает.
И вот убили Булкина!
А как убили! Кто только о Булкине не вспомнил! И «Форбс», и «Коммерсант», и многие, многие другие! И мы написали!
«Форбс» вспомнил как Василь Васильевич прошел путь от простого М.Н.С. и по совместительству председателя кооператива, до хозяина нескольких заводов. «Коммерсант» раскопал криминальные корни, лежащие в основе бизнеса убиенного, другие писали в силу своих знаний и предрасположенностей. Мы, естественно мой бывший начальник отдела, о последних секундах жизни олигарха Булкина, о главном событии в его жизни, о смерти – правду, только правду, одну правду!
Вот за эту правду Николая Федотовича и сняли! Посадить хотели! Ведь надо – так подробно и точно описать весь процесс! Следователи статью под стеклом держали! Все в статье имелось: и оружие преступления, и план действий, и методы воздействия на жертву… В чем одет убийца был, где мотоцикл взял, как гранату кинул, чем дверь в машину заблокировал… Об исполнителе – ни строчки, ни буквы! И по тексту выходит, что статью как бы сам убийца и писал…
