– Немного. Дождь был очень сильный, а дорога здесь не укатана. На дворе май, снег едва сошел, и земля высохнет не скоро. «Буханка» быстро завязнет. Нам придется идти пешком.
– До лагеря километров двести. Это где-то неделя-другая ходьбы по мокрой тайге, утопая в грязи. А еще Эрхан Кундулович считает, что спать в этих местах опасно для жизни. Но зато если идти еще и ночью, то дойдем быстрее, конечно.
– А что предлагаете вы?
– Попробовать протолкать машину через реку. На той стороне нормальная дорога, будем в безопасности сегодня вечером – завтра утром, сможем поесть, обогреться и выспаться. Если окажется, что машина через реку не идет, вернемся в поселок и перейдем к первому варианту.
– А если машина опрокинется? – спросил Алдан.
– Значит, будем идти лишних полтора дня. Принципиально это ничего не изменит.
– Мы промокнем. Температура воды – чуть выше ноля. Можем до берега не дойти.
– Через реку поеду только я или Максим. Мы протянем с «буханкой» веревку. Переберемся через реку вдоль нее, разожжем костер и обогреемся.
– Рискованно.
– Зато быстро. Идти пешком по тайге двести километров – тоже большой риск. Только это медленно. Все согласны, что у нас именно эти два варианта, может, кто-то предложит что-то другое?
Все замолчали.
– Тогда начнем голосовать. Я за попытку перейти вброд, – сказал Устюгов. – Олег Вячеславович?
– Я против. Это неразумно. Лучше идти пешком, к тому же вы не знаете, сколько может машина, возможно, мы сможем довольно далеко проехать.
– Понятно. Екатерина Витальевна?
– Я… я не знаю. И за то, и за это есть доводы.
– Но вы же сами хотели принимать решение, мы с вашей подачи тут рассуждаем.
– Ну… я положусь на мужчин.
– Ясно. Максим, ты что скажешь?
– Я приму любое решение большинства.
– От этого может зависеть твоя жизнь.
– Я уже сказал. Пусть решают другие.
– Странно, не ожидал от тебя… А что скажет Эрхан Кундулович?
– Нельзя идти вброд. Мы потеряем машину и можем потерять еще одного человека. Лучше потерпеть трудный путь. Постараемся не спать как можно дольше.
– Отлично, решение принято, – улыбнулся Завьялов.
– Не так быстро, – ответил Игорь. – Голос Алдана не считается.
– Ну, в случае ничьи он перевешивает.
– Мы о таком не договаривались. Он… как это… «отнял жизнь у другого человека», так что не имеет права голоса. Мы его мнение принимаем во внимание и можем изменить свое, но не более того. Так что придется Максиму или Екатерине Витальевне принять какое-то решение.
Он сердито уставился на нас.
– А то будем стоять и ничего не делать.
– Если мы будем переходить реку, машину поведу я. – сказал я. – Она хоть и не моя, но я за нее отвечаю, и если она перевернется, лучше я буду винить себя, чем кого-то из вас.
– Значит, ты за брод? – обрадовался Устюгов.
– Нет, не значит.
– А что же вы, Екатерина Витальевна? Постарайтесь забыть, что Олег Вячеславович поддерживает вас на плаву.
– Екатерина Витальевна, – спокойно сказал Завьялов – не забывайте, что именно я поддерживаю вас на плаву.
Какая ошибка от незнания женской психологии, удивительная для столь харизматичного человека! Резцова вспыхнула, повернулась к Устюгову и сказала максимально уверенно:
– Едем через реку!
Устюгов подошел к Алдану и перестегнул ему наручники спереди. Нам нужна была его помощь.
Как только решение было принято, мне сразу стало легче. Действовать по плану всегда проще, чем продумывать план. Мы вытащили из машины все вещи – топливо, продукты, палатки – и положили на дно салона камни, чтобы повысить ее устойчивость. Дно реки было каменистым, и потяжелевшая «буханка» не должна была проваливаться, зато снижалось влияние течения.
