На что мужчина оставил лишь молчание и острый взгляд в разъярённые зрачки Смирнова.
– Так допустим! – более оживлённым голосом – Выходит, что ты не звал Щербакову, пойти с вами, так?
– Так!
– Кто, по-твоему, мог ее позвать и как она вообще узнала про ваши планы?
– Говорю же, с Варькой они кантовались, Варька видать и позвала.
– А остальные?
– Что остальные? – заметно устав произнес мальчик – Услышали видимо и пошли, но предлагал именно я лично, только Диману и всё!
– Допустим, но ты ведь не был против, что и остальные с вами пошли?
– Не был, чем больше народу, тем веселее.
Откинув распечатанные листы Марс ощутив неприятную судорогу в ногах, пристав с пола, стал слоняться по комнате. «Смирнов – это тот которого упоминал балбес Алишер, да – несомненно, он кажется сказал, что он был его другом» – думал про себя Марс.
Но сам он очень размыто мог воссоздать образ мальчика из своих воспоминаний. Помнит лишь светлые волосы, худощавое телосложение, но не больше, и это было объяснимым; ведь несмотря на всю популярность в школьные годы Марс имел компанию в основном из спортивных секций, а на другое общение ему попросту не хватало времени из-за школьной активности.
Весь тот роковой класс был очень размытым, лишь поверхностное знание силуэтов. Ему было необходимо побеседовать хоть с кем-то кто учился в том классе, но где сыскать интересующее общество и главное, как объяснить столь странный интерес к давнему делу?
Собрав раскинутые распечатки и аккуратной стопкой положив документы на ветхий журнальный столик, Марс окинул взглядом дело, и в десятый раз мысленно задался вопросом; нуждается ли он в столь странном частном расследовании? Для чего ему копошиться в истории, которая возможно и не хранила никаких подводных камней которые нуждались в поднятии с глубин тайн? Разумеется он осознавал, что им могут двигать импульсы сформировавшиеся на фоне алкоголизма. Как человек лишенный дела, которому он посвятил не один год свой жизни, Марс лишь пытался заполнить болезненные пустоты в своем шатком мирке. Он хотел держаться хоть за какую-либо цель, которая возможна была для него слабой соломинкой. Ловил себя на мысли, что неспокойный интерес его мог выглядеть поистине жалким и убогим, позиционирующим его как исключительно безработного алкоголика, который нуждался хоть в каком-то увлечении. Но остатки логики, которые имели крепкий непоколебимый фундамент и охотничье чутье, без которого не обходится ни один следователь, словно подстрекали Марса, что неспроста он влезает на чужую территорию.
Хорошо, он разложит все детали трагедии по полочкам, хоть и сложно в это поверить – ведь срок прошел немаленький. Доберется до правды и даже возможно выяснит, что на самом деле это было убийство, то, что потом? Ведь он в конце концов отставной следователь, лишенный удостоверения, и не имеет каких-либо полномочий! Ему не удастся произвести обвинение, арест или даже передать плоды своих расследований бывшим сослуживцам, в конце концов его просто обсмеют.
Он пошел на кухню и засыпав в грязную, пригорелую турку перемолотый кофе, стал варить себе напиток мысли. Кофе был для него подобием шаманского отвара для айяуаски, который пробуждая сознание заставлял включить все тонкие процессоры осязания и одновременно способствовал очищению. Следя за поднятием кофейной пенки он в очередной раз убедил себя, что именно сегодня он перестанет пить. Он докажет, что зависимость ему не подруга и он вполне способен обходиться без горячительного. Хоть с виду Марса нельзя было назвать алкоголиком, но ежедневные прогулки к магазину спиртного утверждали обратное. Он и сам уже не помнил когда начались те моменты в которых он не мог заснуть не приняв рюмку, другую. Что послужило началом этой крепкой дружбы, первые раздоры в браке или утомляемость на работе, когда его жизнь потеряла смысл и был ли он на самом деле?
