– Хватит, лесопилка на дому! – в сердцах бросает пилу дед и устало выпрямляется: – Што то нехорошо мне нынче.
– Ещё бы! – тоже злится бабушка, складывая чурбаки в кучу. – Осень на носу, а дел непочатый край; дрова на зиму заготовить, огород убрать, картошку в подпол ссыпать, не перечесть…
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Васькин отец, выходя из дома.
– Чего это он, как лис? – удивился дед, принимаясь колоть чурбаки.
Бабушка промолчала, укладывая поленья у сарая в ровную поленницу…
В калитку вошёл, столкнувшись с Васькиным отцом и покачиваясь, расхристанный вдрызг сосед. Широко улыбаясь, он расхлябанной походкой направляется прямиком к бабушке с дедом.
– Ещё Саньку этого черти несут, прости хосподи, – бормочет бабушка. – Ты уж не обижай его. Пьяница и есть пьяница, што с него взять.
– Ништо, – хмурится дед, бросая топор. – Пойду в дом, перекурю.
– Иван Яковлевич! Куда ж ты, постой, поговорить надо! – дед захлопывает дверь перед самым Санькиным носом, но тот не обижается. Разглядев деда в окне, он принимает воинственную позу и, согнув жилистую руку в локте, показывает свои худосочные мускулы, дразнит деда:
– Видишь, Яковлевич, силушку богатырскую? Я старый бурлак, двадцать лет лямку тянул, понял ты, или нет? Эх, жисть наша пропащая!..
Дед курит у окна, терпит. Ваньке стало скучно, и он убежал в сад, пропустив самое интересное и страшное.
Сосед совсем разошёлся, стараясь привлечь внимание деда. Он был обижен и раздосадован, потому и не увидел, как дед выбежал из кухни.
– Зарублю! В бога, в крест, в мать твою … – выскакивает дед из сеней, хватая топор, но хвастуна и след простыл: Санька мчится вверх по переулку, зная крутой дедушкин нрав, а вдогонку ему бухает об калитку топор.
Встревоженные собаки бросились облаивать беглеца из-за заборов.
– Ох, хосподи! Богохульник, чево творишь? Ещё угробишь Саньку-то, грех на душу, рази можно? – стенает бабушка, забыв о дровах.
– Ништо, одним дураком меньше будет, – успокаивается дед. Отыскав топор в траве, снова принимается колоть чурбаки…
– Бабуля, дедуля, волк идёт! – из переулка к ним бежит вездесущий перепуганный внук, заполошенно оглядываясь, будто и впрямь его преследуют волки.
– Какой волк? – недоумевает бабушка, выронив из рук поленья.
Завидев входившую в калитку бабу Груню с внуками, дед усмехнулся:
– А вон идёт, не видишь разве? Ну и внук, метко окрестил твою родню.
– Бог в помощь вам, работнички, – пробасила баба Груня, оглядывая поленницу хмурым взором. – Дровишки на зиму заготовляете?
– Куды ж деваться-то, надо, пока тепло, – дипломатично ответствовала бабушка, тоже не особо обрадовавшись нежданным гостям.
– Подите вон с братцем побегайте, нечево тут со взрослыми околачиваться, кому говорю? – прикрикнула баба Груня на своих внуков, и они послушно отбежали в сторону, переключив своё внимание на Ваньку.
– Сейчас керосинку разожгу, чайник поставлю, – засуетилась бабушка, – чайку попьём, передохнём малость. Пошли в дом, Груня.
Дед присел на чурбак перекурить, а мальчишки понеслись в сад по своим неотложным делам …
Остановившись на тропинке возле Васькиного огорода, Ванька показал братьям необычные для их мест помидоры, желтеющие и краснеющие во множестве на больших помидорных кустах с подпорками.
– Дамские пальчики называются, – сообщил он доверительно, и мальчишкам страсть как захотелось отведать этих пальчиков.
Оглядевшись вокруг, они осторожно пробрались на чужой огород и стали жадно обрывать помидоры, тут же пробуя их на вкус: помидоры как помидоры, ничего особенного, кроме продолговатой формы, в отличие от обычных, круглых, привычных для глаза.
