Читать онлайн Владимир Гаврилович - Куда улетает Ангел

© Гаврилович В. Н., 2022

© Оформление. ОДО «Издательство "Четыре четверти"», 2022

Матерям

В этом мире за все нужно платить. Ничто не приходит нам даром, кроме милости Божией…

Из услышанного

В мыслях она укоряла себя: «Впервые – это же надо такому случиться! – за несколько десятков лет проспала рассвет». И вот теперь, не застав восход солнца и не прочувствовав его новую энергию, разве могла предвидеть, как он, этот весенний день, сложится и чего от него ожидать? Как на беду, утреннее солнце даже ни на минуту не показалось в широком северном окне, у которого она стояла уже около двадцати минут, вероятно, оно вообще сюда никогда не заглядывало, и его отсутствие еще больше расстраивало пожилую женщину. Находясь в глубокой растерянности, она рассматривала то крутые верхушки недалекого соснового бора, то одноэтажный районный городок, который, правда, за последние годы разросся и теперь стремился ввысь, но все ее мысли были о том же. Блуждая в предположениях – почему это с ней случилось? – и не находя нужного ответа, даже не услышала, что по коридору второго этажа сюда кто-то стремительно приближался.

Со стороны могло показаться, что за светловолосой девушкой в бежевом пальто кто-то гнался: она шагала очень быстро, почти бежала, а в ковровое напольное покрытие мягко и глухо опускались высокие тонкие каблучки черных сапожек. На ходу, не глядя перед собой и ни на что не обращая внимания, она что-то искала в своей такого же цвета, как и пальто, сумочке-клатче. Однако старания, по-видимому, были напрасными, и из-за этого девушка была раздосадована. Остановившись напротив дверей приемной, она снова нервно стала что-то искать в сумочке. Наконец, когда пропажа нашлась за прорвавшейся подкладкой и очутилась в ее руке, девушка с облегчением вздохнула, даже мимолетная улыбка тронула ее тонкие красивые губы. И только собралась поднести найденный ключ к замку, что-то подсказало ей: здесь, на длинном коридоре райисполкома, она уже не одна.

Круглые электронные часы, напоминавшие затаившуюся сову, моргающим ярко-синим цветом высвечивали только семь утра. До начала рабочего дня было полтора часа и, разумеется, девушка никого в райисполкоме в это время не собиралась встретить. Она решительно крутанулась на каблучке и увидела в нескольких шагах от себя стоящую у окна женщину. Все, о чем разочарованная девушка подумала в этот момент, было написано на ее лице: «Это какая-то напасть, все планы рушатся! С самого утра придется выслушивать чьи-то жалобы…»

Но на смену явному неудовольствию вдруг пришло удивление: что-то знакомое ей показалось в фигуре ранней посетительницы. Та так и не обернулась на появление рядом другого человека. Одновременно девушка поняла, что стоявшая к ней спиной женщина уже немолода, и ей, очевидно, очень тяжело: одной рукой она держалась за широкий подоконник, а второй опиралась на металлическую трость.

Девушке стало жаль ее, ведь присесть негде – по какой-то причине в правом крыле неуютного и темного коридора недавно убрали стулья. Скорее всего, ранняя посетительница приехала издалека. По-видимому, ей не было куда деваться, и сюда, на второй этаж, сжалившись, ее провела сердобольная уборщица – судя по тому, как в левом крыле загремело ведро и специфично зашаркала по полу швабра (в пустом здании это напоминало небольшое землетрясение), тетя Лиза была занята своей повседневной работой.

Оторвавшись от своих предположений, девушка негромко спросила:

– Простите, а вы к кому?

Женщина услышала ее. Медленно повернулась на приятный голос, что есть сил двумя руками оперлась на ручку трости. Настроенная еще долго стоять у окна и тоже не ожидавшая в этот ранний час кого-то увидеть из сотрудников райисполкома, с нескрываемым удивлением она посмотрела на девушку, добродушно ей улыбнулась и негромко ответила:

– Доброе утро, милая!

Екатерина, так звали секретаря приемной, до сей поры была уверена: уж что-что, а удивить ее уже ничем невозможно. Практически ежедневно приходилось принимать и выслушивать разных ходоков, которые приходили и приезжали со своими непростыми проблемами и, зачастую, даже бедами к местному руководству. Сердобольная, она жалела каждого, старалась подсказать, помочь, чем могла. Но больше всего переживала за стариков, которых несправедливо обидели. Девушка, конечно, подмечала и то, что не всегда пришедшие в приемную райисполкома за правдой были столь опрятны, как эта высокая, худощавая, седая женщина. И, пожалуй, сейчас это больше всего ее изумило.

На ранней посетительнице был аккуратный шерстяной, светло-синего цвета костюм, поверх белой блузки красовались огромные янтарные бусы. Ноги были обуты в добротные теплые кожаные сапожки, а узкие плечи покрывал серо-голубой пуховый платок. Сбоку, на широком подоконнике, лежала сложенная вдвое сиреневая куртка, а рядом с ней небольшая коричневая сумка – в тон зимним сапогам. Все говорило о том, что посетительница следила за собой.

Мгновения хватило, чтобы девушка поняла еще одну важную вещь: стоящая перед ней женщина в молодости была чрезвычайно красива. Продолговатое, с глубокими морщинками, говорящими о прожитом, но очень светлое лицо даже с годами не утратило многое из своей прежней природной красоты – оставалось привлекательным, миловидным и женственным, чего бы желала для себя в таком почтенном возрасте любая из представительниц прекрасного пола. Седые волосы не потеряли своей густоты, сзади они аккуратно были уложены в гульку (такие, девушка хорошо помнила, в школе носили ее учителя), скрепленную золотистой заколкой с вкраплениями янтаря. А глубоко посаженные глаза, удивительного, схожего на светло-васильковый, цвета, в которых ощущалась какая-то глубокая грусть, но в них не было безразличия, безысходности и отчуждения, с чем в глазах людей девушка практически ежедневно встречается и видит в этой приемной, все время доверительно улыбались ей.

В какое-то мгновение Екатерине показалось, что ранняя посетительница, она бы дала ей не больше семидесяти пяти лет, чем-то была похожа на не так давно ушедшую из жизни ее родную бабушку. «Баб Маня» – так они, внучки, звали ее, – жила в недалекой от городка деревушке и работала фельдшером в сельской амбулатории. Так как заменить ее было некем, до последнего своего дня лечила земляков. И умерла прямо на работе, успев поставить укол односельчанке… А еще эта чужая женщина совсем не пахла старостью, как многие из пожилых посетителей, – от нее, как и от ушедшей навсегда бабушки Мани, исходил приятный аромат трав, особенно мяты и чабреца, а еще ванили и корицы, словно та только что выпекала домашнюю сдобу и вот-вот собиралась подавать к столу вкусный чай.

От неожиданно нахлынувших чувств девушка едва не расплакалась, словно на самом деле столкнулась с родным человеком, которого с годами вспоминала, к сожалению, все реже и реже. И мысленно упрекнула себя, что редко бывает на ее могилке, а бабушка, наверное, заждалась…

– Здравствуйте… Меня зовут Катя, я – секретарь… – отрываясь от своих спрятанных в глубинах души воспоминаний, девушка представилась и растерялась, даже чуть-чуть покраснела, опустив глаза.

Пожилая женщина ощутила происходящие в этот момент какие-то внутренние перемены в настроении девушки и еще больше удивилась. Она внимательно рассматривала эту сосем молоденькую сотрудницу администрации, чем-то напомнившую ей саму себя в молодости.

– Здравствуй, милая… – голос женщины был низкий, но не грубый, мягкий. Она доверительно улыбнулась юной незнакомке и дружелюбно продолжила. – Я вот, деточка, к главному нашему начальству.

– А кто вы, откуда? – уточнила Екатерина и, как внучка бабушке, снова улыбнулась посетительнице.

– Меня звать, милая, Параскева Максимовна Миронова. Я из Веснянки. Это, считай, край нашего района, медвежий угол, как говорят. Знаю, неприемный день, но, может, все-таки примет меня Дмитрий Васильевич? Будет ли он сегодня, доченька, на работе?

– Ах, да… – девушка в эту минуту что-то вспомнила и снова улыбнулась. – Я же видела вас. Да, да… В прошлом году, это был День Победы… Вы с Дмитрием Васильевичем на параде в первой колонне шли. Потом наш шофер Пётр Сергеевич вас домой отвез. Вы же – подпольщица, партизанка, ветеран войны, заслуженная учительница, правда?

– Так, деточка, было и такое… – на мгновение задумалась, вспомнив прошлогодний городской парад, посетительница. Но тут же отбросила эти хорошие воспоминания и уточнила, зачем в общем-то она пожаловала сюда в столь ранний час. – Дело у меня к нему. Личное дело. Хотелось бы именно сегодня решить его, а то, получится, зря выбралась из своей деревни. Ведь к нам рейсовый автобус заезжает среди недели по вторникам да по пятницам, в райцентр прибывает уже после десяти, и как тут угадаешь, будет ли нужный человек на месте? А тут оказия такая возьми да случись! Мой сосед хотел еще до работы дочке свежину отвезти, она у него с той стороны реки живет, так ехал все равно мимо, вот я и напросилась в дорогу к хорошему человеку, не отказал старушке. Так представляешь, деточка, уснула я на заднем сиденье его машины. И рассвет проспала, в городе не заметила, как и оказались, еще мало кто здесь и проснулся…

Видно было, что услышанное озадачило секретаря. Подумав несколько секунд, девушка предложила:

– Давайте поступим так, Параскева Максимовна. Подождете у меня в приемной. Давайте потихоньку пройдем со мной… Я чаек нам заварю. А Дмитрию Васильевичу попытаемся на мобильный набрать. Он с утра ведь в «Сельхозтехнику» планировал. Здесь еще долго никого не будет… Возможно, сам сможет принять, а, может, распорядится, чтобы вас выслушал и нужный вопрос решил кто-либо из его заместителей.

– Нет, деточка, никто мне не поможет… Я знаю. Только он. Мне в сельсовете отказывала наш председатель Курочкина уже не раз. Потому и решилась, приехала. В его это власти. У меня не совсем обычный вопрос. Дождусь его.

– Тогда я вам помогу, возьму вашу курточку…

Когда Екатерина отворила дверь в просторную приемную, вдруг обе – секретарь и посетительница – опешили от увиденного и некоторое время не решались войти. Все помещение было заполнено золотисто-огненным ярким светом, через широкие окна лились радостно-торжественные, искристые солнечные лучи. Мгновенно они захватили небольшую часть и этого угрюмого, темновато-неуютного коридора и ослепили женщин. Девушка не заметила, как Параскева Миронова искренне им улыбнулась, словно встретилась с кем-то особо долгожданным и родным, тем самым предвестником положительного решения ее мечты, как еле слышно прошептала: «Слава Богу!» А Екатерина подумала в этот момент о своем: «Наконец наступила весна! Судя по всему, этот апрельский день обещает быть по-настоящему солнечным и очень теплым, и он приблизит меня к одной счастливой встрече…»

Опираясь на трость, Параскева Максимовна аккуратно переступила через порог и потихоньку направилась к стульям, которые в рядок стояли сбоку от стены, за ней как раз и находился кабинет руководителя района. Екатерина завороженно наблюдала за седой и такой красивой старушкой, утопающей в солнечном золоте, и снова вспомнила свою бабушку, которая в последние годы своей жизни жаловалась на ноги и тоже передвигалась с ореховой клюкой.