Едва войдя в комнатушку, Оня сразу же кинулась прятать зеркало – положила стеклом книзу да накинула поверху кусок тёмной материи.
– Убрала от греха. Мне так спокойнее будет. – пояснила она Еве. – Располагайся, деточка. Отдыхай.
Эти манипуляции сильно разожгли Евино любопытство.
Что это за зеркало? Почему бабка его скрыла? Может, оно особое? Колдовское??
Ева интереса не выдала, однако стоило Оне выйти за порог, сразу достала зеркало и внимательно осмотрела.
Тонкая деревянная рамка. Чуть затёртое от времени стекло. Ничего особенного и уж тем более необычного в нём не нашлось.
Разочарованная Ева отправила зеркало на подоконник.
Зачем его прятать? Сойдёт и так. Бабка завтра и думать забудет про эти свои причуды.
И вот теперь, в ночи, зеркало вдруг ожило!
Вместе со светом выплыло из него что-то вроде призрачной фигуры!
Перед Евой завис неясный силуэт длинноволосой женщины.
Женщина лишь махнула в сторону стекла, и словно на экране замельтешили кадры – Макс и Светка весело болтают в кафешке, покупают что-то в сувенирном магазинчике, целуются, держась за руки, бредут по улице…
Смотреть на чужое счастье было невыносимо, и зажмурившись, Ева взмолилась:
– Хватит! Пожалуйста, перестаньте!
– Открой коробок! – тотчас прозвучало в голове. – Прислушайся к чувствам!
– Какой коробок? – только и подумала Ева, как что-то тяжёлое прошлёпало по полу и вспрыгнуло на кровать.
Одеяло шевельнулось, заскрипели пружины… Испуганно взвизгнув, Ева отгородилась подушкой, пытаясь хоть как-то спрятаться от невидимки.
Однако ничего не случилось. Только стукнуло рядом легонечко, а после стихло.
Когда Ева решилась посмотреть, в комнате никого не осталось. Исчезла женщина, растаял зеленоватый свет. Не было на окне и зеркала – теперь оно вернулось на место, под тёмную ткань, куда его спрятала хозяйка.
Утро Ева проспала. После ночных событий болела голова, и настроение было так себе – тухловатое. Расчесав пятернёй спутавшиеся пряди, она потащилась на кухню.
Там царило оживление и звучал смех. Посреди комнатушки в картинной позе застыла Матрёша. Разряженная на клоунский манер, она довольно щурилась на собравшихся и переспрашивала:
– Как я вам? Правда, эффектный костюмчик?
– Твоя правда! – согласился с ней давешний дедок с хворостиной. – Знатная одёжа! В такой сподручно ворон гонять с огорода.
– Много ты понимаешь, Семён. – отмахнулась Матрёша. – Я – артист! Я так вижу свой образ!
– Ну, коли артист… – хихикнул дед и захлебнул из чашки. – Всю жюрю распугаешь образой своей.
Матрёша в ответ крутанулась и жизнерадостно провозгласила:
– А шо? Я такая! Всех покорю! Вы ещё услышите про Матрёшу!
Рядом с дедом рассмеялась незнакомая девушка и виновато покосилась на «артиста».
– И эта туда же! – беззлобно погрозила Матрёша. – Ты, Маринка, городская, а ничего не смыслишь в искусстве перевоплощения!
Маринка согласно кивнула и, заметив Еву, радостно позвала:
– Привет! Садись рядом, баба Оня нам кашу сварила.
– Печка сварила, деточка. – Оня приподняла крышку на широкой кастрюле и принюхалась. – Вот и поспела. Теперь можно подавать.
Тут же появилась кикуша, ловко расставила по столу тарелки да помогла бабке разложить пышные широкие ломти.
– Каша? – Ева поморщилась. – Можно мне что-нибудь другое?
– В ресторации другое попросишь. – возмутился дед. – Ишь, цаца! Смотри, перекосит тебе – такой и останешься.
– Не пугай девочку, Семён. – пожурила Оня. – Сейчас придумаю что-нибудь. Хочешь, омлет запеку?
