Но с ледниками стоит разобраться, право слово! Все-таки я когда-то в кафе работала и строго уяснила, что такое раздельная система хранения продуктов. Прочитала девицам своим лекцию о кишечных заболеваниях, напугала страшным словом «глисты», заставила всё переставить-переложить. Отныне рыба и мясо не соприкасались, на леднике появился ящик для замороженных овощей, мешок яблок, нашедшийся в погребе, мы в восемь рук перемыли, порезали и разложили сушиться, крупы расставили по полкам, а сам погреб основательно вычистили. Я заставила выкинуть всё, что было несвежим, не обращая внимания на вопли «ой, да тут чуть-чуть гнили, можно же обрезать и еще полежит». Не полежит. Чай, не в деревне живем, как любезно мне напомнил льер Александр, денег нам на хозяйство выделяют немало, свежее купим.
Сегодня Софьины приятели, да и сама молодая хозяйка отходят после вчерашней глобальной пьянки (интересно, почему льер-батюшка ей позволяет так себя вести?), поэтому к вечеру в кухне тишина и покой. Девочки разбежались – кто спать, кто домой к семье, а я разложила амбарные книги и принялась записывать расходы. Одних только яиц сегодня съели две дюжины, да муки мера ушла, а еще картофель, морковь и мясо. На завтра у нас рыба, каша рисовая с яблоками, суп грибной, на пироги вот тесто поставлено.
Устало потерла глаза, пересчитала оставшиеся монеты – чтобы точно быть уверенной, что ничего не пропало. Посижу до полуночи, а там Лиска меня сменит. Она предлагала с вечера мне спать идти, но у меня от одного только воспоминания о моей удобнейшей постели спину свело судорогой, к тому же, откровенно говоря, я ждала, не явится ли льер на чай.
- Опять полуночничаете, Ольга, - не замедлил явиться предмет моих раздумий. – Меня ждете?
- Вас, льер, - не стала отпираться я. – Чай, пирог вот лимонный, из булочной, правда, но вкусный.
- Спасибо, - он сел за стол, аккуратно придвигая к себе дымящуюся чашку, оглядел меня внимательно, а я покраснела и отвернулась. Ну да, волосы я выкрасила утром, забежала в цирюльню. И вовсе не для него. Хотя кому я вру – для него, конечно. И чепец потому сняла, и платье надела свежее – потому что за целый день на жаркой кухне утреннее уже попахивало.
- Расскажите о себе, Ольга, - попросил Лисовский, пробуя чай и блаженно жмурясь. – Мне Демьян сказал, что вы вдова?
- Вдова, - нахмурилась я. – Муж умер, таверну за его долги отобрали. Вот, к деду приехала.
- К Субарову? К Егор Матвеичу? Отчего в Руане не остались, замуж не вышли?
- Не молодая уже, да без приданного, - честно ответила я. – Можно было найти кого-то… вдовца, может… но страшно. Быть самой себе хозяйкой спокойнее.
- А разве вы сама себе хозяйка? – невинно спросил льер Александр. – Идти вам по-прежнему некуда.
- Я могу решать, что есть, как разговаривать, когда гулять пойти. К тому же я не поломойка, не прачка, не портниха. Я люблю готовить на самом деле. Работа, конечно, утомляет, но если захочу – найду и другую.
- Уже хотите?
- Нет, что вы! Здесь коллектив… в смысле, люди хорошие, да и хозяева нормальные.
- А дети у вас есть, Ольга?
- Дочка… была. Умерла в десять лет.
- Простите. Соболезную, - льер Лисовский осторожно коснулся моей руки кончиками пальцев и мягко на меня посмотрел. – Кстати, вы слышали, что в Коборе театр хотят строить? Представляете, как в столице. Будет своя труппа, весь город гудит.
Я охотно подхватила беседу. Все же я не ошиблась. Хозяин дома – человек очень приятный. Проболтали мы до полуночи о разном: о погоде, о ценах на ткани, о столичной моде, об охоте, о породах собак. Я, наконец, спросила, почему здесь почти нет кошек, а Лисовский сказал, что зачем они нужны, шерсть от них, мебель дерут, да и вообще игрушки бесполезные. А мыши с магами не уживаются, кстати, и тараканы тоже, видимо, общий магически фон их отпугивает. В тех домах, где нет магов, да в деревнях кошки, конечно, есть. А в городах только особые любители заводят.
