Кукиш в упаковке, или Как отдохнуть на халяву… - страница 3

– Ты что, ко мне жить перебираешься? – застонала я, глядя на две огромные торбы в ее руках.

– Нет, дурында, буду сейчас тебя одевать на зависть всем капиталистам, – задорно произнесла она, ставя огромные сумки в прихожей. – А то после звонка вдруг перед глазами возник твой образ в деловом костюме и с серой сумкой через плечо, – Леля давилась от смеха. – Да, ни дать ни взять радистка Кэт.

– Чем тебе не нравится моя сумка? – огрызнулась я. – Очень еще даже ничего.

– Вот-вот, этому твоему «ничего» серого цвета, между прочим, который год ставят прогулы на нашей городской свалке.

«Да, – грустно подумала я, – наверное, моя подруга не так далека от истины. Что же я имею в своем гардеробе для поездки к морю?»

Я зажмурила один глаз и начала медленно загибать пальцы. Из мучительных подсчетов меня вывел окрик подруги:

– Ну что, так и будешь робко взирать на меня одним глазом, как подбитый суслик, или все-таки откроешь широко глаза и шагнешь навстречу своей доброй волшебнице? – засмеялась подруга, протягивая мне огромные пакеты.

Под словами «добрая волшебница» она, конечно же, имела в виду себя. «Да, – подумала я, – здорово все-таки иметь такую подругу, как Лелька».

О нашей с Лелькой дружбе можно написать целый роман. Мы знакомы много лет, даже и не помню сколько. Как недавно пошутила подруга, отвечая на вопрос моего десятилетнего сына, давно ли мы знаем друг друга: «Мы с ней помним еще ледниковый период». Ну, а если точнее – после восьмого класса. По совету мамы и папы я, тихая и послушная девочка, поступила в музыкальное училище, где мы с Лелей и познакомились. И хотя учились на разных отделениях (я на народном – очно, а Леля на хоровом-дирижерском – заочно), мы подружились.

До сих пор для меня загадка, почему мы так сблизились с ней, ведь более разных по характеру и темпераменту людей трудно было найти. Сколько ее помню, с юности она была веселая, открытая, импульсивная и очень смелая девушка, которая никогда не лезла за словом в карман. Справедливая была и честная, с красивым открытым взглядом. А как она рассказывала анекдоты про евреев, а как любила говорить о себе: «Я, знаете ли, из семьи старых недобитых, в тридцать восьмом всех выбили, а нас случайно пропустили». Да, характер у Лели был еще тот. И хотя носила она фамилию Ревицкая и воспитывалась в добропорядочной еврейской семье, ее старая бабушка Фима говорила с грустью: «Наша Лелечка – это ходячее пособие для антисемитов!»

Мы, не сговариваясь, поступили в один институт, окончили его и даже одно время работали вместе в музыкальной школе, но жизнь распорядилась по-своему. По сложившимся на тот момент обстоятельствам она уехала из города, поменяла специальность, семейное положение, и на несколько лет мы потеряли друг друга из виду.

Жизнь продолжалась. Дети подрастали, прибавляя проблем, в общем, наверное, как у многих – суета сует, как говаривала моя бабушка, а за повседневной суетой не замечаешь, как теряется что-то важное.

И все же иногда ночами, проваливаясь в сон, я думала о Лельке, вспоминала нашу беззаботную юность. Где ты, Лелька? Да и, если быть честной, мне было плохо без ее шуток, вечного оптимизма и всегда улыбающегося лица. Но так уж устроена жизнь: все хорошее, так же как и плохое, когда-нибудь кончается.

И это плохое кончилось телефонным звонком в полдень накануне праздника Дня Победы. «Алло, здесь посылают на Марс?» – услышала я знакомый голос Лельки. Я в ответ радостно закричала: «Нет, здесь посылают на фиг, а если вам нужен американский разведчик, то он живет этажом выше». Мы обе захохотали. Много лет назад это был наш любимый анекдот. Ну, а затем были встречи, бесконечные разговоры, одним словом, мы наверстывали упущенное.