– Мерзкое отродье, -прошипел тащивший меня помощник, и это было последнее, что я слышала в ту ночь.
Очнулась я на полу в подвале. Не знаю, сколько прошло времени, но откуда-то сверху пробивался солнечный свет, правда, очень тускло, едва-едва. И если бы не единственная свеча, расположенная за пределами камеры, я бы не смогла разглядеть, что нахожусь в тюрьме. С трех сторон меня окружали стены, сложенные из камней, влажные и кое-где покрытые мхом. С четвертой стороны была решетка. На полу липкие пятна непонятного происхождения. Вонь, смрад и ужасное состояние безысходности не давало дышать.
Я поежилась от холода. Тело болело, все еще в грязных бордовых разводах, оно выглядело и впрямь мерзко. Мои волосы спутались, лицо зудело, и я думаю, что выглядела сейчас похуже изображений ведьм на городских плакатах.
Мамы рядом не было, в камере я находилась одна. Похоже, меня укрыли кусками старой мешковины, и сейчас она валялась рядом. Руки были связаны впереди, но кляпа, к счастью, не было. И я могла передвигаться! Я встала и, кое-как используя связанные руки, прикрыла себя грязной мешковиной. Затем, шатаясь, подошла к решетке, протянула связанные в запястьях руки вперед. Но не успела обхватить железные прутья, как с шипением отскочила в сторону.
– Ах! Что это? – ахнула я, с ужасом разглядывая небольшие ожоги на руках. Затем, присмотревшись, увидела письмена, выгравированные на прутьях. Они угрожающе вспыхнули и тут же погасли.
– Вот же инквизиторы, псы проклятые! – выругалась я, болезненно морщась.
Послышался скрежет тяжелой двери и тяжелые, но быстрые шаги. С той стороны решетки показался силуэт мужчины. Я узнала в нем главного инквизитора.
– Если ведьма не идет в церковь, церковь идет к ведьме, – процедил он и сплюнул. – Ну что, не ожидала такой прием?
С этими словами он покосился на решетку и затем на мои ладони.
– Убл…, -начала было я, но умолкла. Если мне нужно выяснить, что с мамой, не стоит гневить того, от кого зависит ее жизнь. – Где моя мама? Вы же убедились, что она не ведьма?
– Почему это не ведьма? Мои люди выяснили, что вы родственницы. Значит, в ее жилах течет та же кровь!
Я воскликнула:
– Но раз у вас есть такие способы проверки, вы же можете и ее проверить?
Мужчина приблизился и тихо проговорил:
– Самый верный способ – проверка водой, если выдержит, ведьма. А если задохнется, значит, чистая душа отправилась на небеса. Этого хочешь для своей матери?
Он не шутил, я видела в его глазах такую ненависть, что сразу же поверила во все рассказы о его чудовищных деяниях.
– Нет! Ваши пытки не проверки! Как же так можно, – уже не стесняясь мужчины, я заплакала.
В моем отчаянном положении не было выхода, я и не думала о себе. Было жаль, что мать тоже сгорит вместе со мной.
Неожиданно Микаэль пригляделся ко мне внимательнее, прищурившись, он глазами медленно обвел контуры моего тела и проговорил:
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать, недавно исполнилось, – прошептала я.
– Совсем ребенок… впрочем… Знаю, что ведьмы могут выглядеть моложе и жить веками, творя бесчинства. Но ты не похожа на такую. Сколько лет ты занимаешься черной магией?
– Я не успела получить силу над своим даром! Вы прервали ритуал, и теперь я сама не знаю, кем являюсь.
– Прекрати! – перебил меня грозный окрик. – Я видел, как ты чуть было не вызвала дождь на горе! И после этого обмануть пытаешься?
Умолкнув, я решила, что лучше не говорить ему о своем незнании заклятий. Инквизитор продолжил:
