Снова осторожная разведка из притвора, снова пустынная улица. Я перетащил через нее мертвеца и, воспользовавшись малым укрытием, что давало такси, спустил его в канал так же беззвучно, как он наверняка спустил бы меня, если бы половчее обращался с обрезом, который отправился следом за ним.
Возвратясь к такси, я уже взялся за ручку водительской двери, как вдруг распахнулась дверь дома по соседству с храмом и на пороге возник мужчина. Он недоуменно огляделся, а затем двинулся в мою сторону.
Рослый и грузный, он был облачен в нечто вроде просторной ночной рубашки, поверх которой накинул банное полотенце. Внушительного вида голова с пышной седой шевелюрой, седыми усами и здоровым румянцем щек носила в тот момент печать доброжелательности вкупе с некоторой растерянностью.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – Произнесено это было глубоким, резонирующим, интонированным голосом человека, привычного к тому, что его слушают с замиранием сердца. – Что-нибудь случилось?
– А что тут могло случиться?
– Я вроде слышал шум в церкви.
– В церкви? – Пришла моя очередь изображать недоумение.
– Да, в моем храме. Вон там. – Он указал на случай, если я не способен отличить церковное здание от других. – Я пастор Гудбоди. Доктор Таддеус Гудбоди. Опасаюсь, что туда мог проникнуть злоумышленник.
– Нет, святой отец, это не про меня. Я уже и забыл, сколько лет не был в церкви.
Он кивнул с таким видом, будто ничуть не удивился:
– Не в безбожной ли эпохе мы живем? И не странный ли час для поездок в чужой стране выбрали вы, молодой человек?
– Для таксиста в ночную смену – ничего странного.
Он недоверчиво всмотрелся в мое лицо, а затем заглянул в салон машины.
– Господь милосердный! У вас там труп!
– Какой еще труп? Это пьяный матрос, я сейчас отвезу его на судно. Минуту назад он свалился на дороге, вот я и остановился помочь. – И елейным тоном я добавил: – Это же будет христианское деяние, верно? С трупом я не стал бы возиться.
Апелляция к профессии не сработала. Тоном, поставленным, должно быть, специально для паршивых овец в его стаде, преподобный изрек:
– Я должен убедиться в том, что вы сказали правду.
И решительно подался вперед. А я не менее решительно его оттолкнул.
– Пожалуйста, не надо. Вы же не хотите, чтобы я лишился патента?
– Я так и знал! Сразу понял: здесь что-то нечисто. Раз вы боитесь лишиться патента…
– Боюсь. Если сброшу вас в канал, такси мне больше не водить. Конечно, – добавил я задумчиво, – это при условии, что вам удастся вылезти.
– Что?! В канал?! Меня, служителя Божьего? Сэр, вы смеете угрожать мне насилием?
– Почему нет?
Доктор Гудбоди поспешил отступить на несколько шагов:
– Сэр, я запомнил номер вашего автомобиля и заявлю на вас в полицию!
Ночь выдалась длинная, и мне хотелось вздремнуть до утра, поэтому я сел в машину и уехал. Преподобный потрясал мне вслед кулаками, что свидетельствовало не в пользу его любви к ближнему, сопровождая свои действия гневной обличительной речью, но я не разобрал ни слова. Вероятность того, что он обратится в полицию, казалась мизерной.
