Все, все знали, молчали, шептались, кричали о странностях его мировоззрения, а что было еще хуже, так это смех, это было больше всего обидней и являлось самой крупной причиной опускать руки. Правда ненадолго, а до первого сумасшедшего давления какой-нибудь, пусть даже не ясной, туманной, скрытой от него самого и уж тем более от других, очень нужной молчаливой любви. Он уже не хотел выделяться в толпе, это уже не нравилось ему, но его странность, что означало оригинальность, не просто выделяла его, а выбивала даже из собственной колеи. И если говорить о последствиях, то они всегда были разными.
И никто из окружающих будь то свой, или чужой не могли понять, просто не хотели верить своим догадкам, что он – это образ жизни, который не стоит перенимать. Мышление, так же сам способ этого мышления, желания, восприятие окружающего мира, как живого, так и не живого, вопросы, которые ему приходилось задавать только самому себе, все это могло принадлежать только ему одному, потому что на любой из его вопросов они отвечали бы просто:
– Ненормальный.
Трудно сказать, что вся эта история имеет особый высоко-философский смысл, нет, ничего подобного, просто она носит довольно-таки приятное и очень ценное название для всего живого. Историю зовут жизнь, а жизнь, поверьте, очень поучительная штука.
Сам герой истории считает, что для него этого слова не существует в виде чего-то прекрасного. И пытается всем это доказать, не задавая себе вопроса:
– Ради чего?
Так считал Севиюс, хотя на самом деле, не всё так плохо как кажется. Именно кажется плохим, потому что всё поучительное почти всегда должно быть именно плохим. Все просто, чем жестче и требовательней учитель, тем умнее и обиженнее ученик. Но умение понять правильность происходящего, имеет такую способность, как приходить и такой отрицательный момент, как не всегда. А теперь давайте вернемся к нашему герою и продолжим нашу историю.
Он и не заметил, как в парке стало темно, и как над его головою появились первые небесные светила. Сквозь сети больших и серых деревьев, мирно и медленно качающихся от ветра, изредка появлялся свет автомобильных фар, который пробегался по всему древесному приюту, подчеркивая его небольшие размеры. Глядя на все это, Севиюс погрузился в раздумья:
– Какая-то древесная тюрьма. Как глупо однако всё это выглядит, как всё это напоминает жизнь. Мы никогда не знаем, что делаем и чаще всего даже не догадываемся о существовании друг друга или скорее просто не замечаем. Зато кто-то другой, кто-то извне, может все ясно за тебя сказать. Эти чертовы люди со стороны, могут точно определить твое имя, в прошедшем или в происходящем промежутке времени. Они внимательно посмотрят, покрутят, оценят со всех сторон, а потом так и оставят тебя в неопределённой форме глагола. Ведь глупо, деревья, которые не способны передвигаться задвинуты за забор. Идиотская машина, которая светом своих фар за считанные секунды удостоверилась в правильном наличии этих древесных заключенных, после чего, удовлетворившись верным потоком текущей жизни, умчалась восвояси. Вот и думай как порой ошибочны догадки незнающего человека. А если этот незнающий человек ещё и способен освободить их из заключения то, как они губительны. А вдруг окажется, что этот человек способен ещё и мстить, то как же он зависим от самого себя. Да именно так, от самого себя и своих амбиций. Ладно, ну его к черту этого человека. Тьфу…
