– Слышь, индюк, – рядом с нами оказывается Черепанов. – Не надо так с ней общаться.
– Как так?
– Это тебе не место для съёма. Проваливай отсюда.
– Парень твой? – осведомляется Палыч, поджимая губы в издевательской ухмылке.
– Освободите бокс, – смотрю на него выжидающе.
– Включи мозги, девочка. Перед тобой сейчас стоит большой и серьёзный человек.
– Ага, чрезмерно большой, аж пуговицы вон трещат, – Антон бесцеремонно хлопает его по животу.
– И шелупонь непонятная.
– Шелупонь? Это ты щас мне адресовал, кусок свинины? – Тоха делает шаг вперёд.
– Череп, не надо.
Не успеваю вмешаться. Антон бросается на Виктора, заряжая тому по роже.
В общем-то как и планировал двадцать минут назад...
– Сссука!
Центнер разъярённого Виктора, получившего по щам, угрожающе надвигается на худющего Черепа и тот падает на багажник вымытой хонды.
– Конец тебе, спирохема! – пухлые пальцы смыкаются на горле моего защитника. Он давится и пытается захватить ртом воздух.
– Ты чё делаешь? Немедленно отпусти его, скотина! – запрыгиваю обезьяной ему на спину и колочу правой рукой.
– Эээ! – сперва слышу, а потом и вижу Климова.
Наверное, ребята наблюдали за нами через камеру.
– Ну-ка отвалил от него, мужик!
– Руки убрал, слышь?
А это уже Паровозов, влезший между ним и задыхающимся Антоном.
– Или щас мы тебя подуспокоим огнестрелом, – Динамит достаёт пистолет, и тогда важный человек с разбитым носом наконец отпускает жертву отмщения и поднимает руки.
Я часто дышу, всё ещё прицепившись клещом к спине толстяка.
Получивший свободу Антон, скатившись с багажника, надсадно кашляет.
– Ясь, я не понял, почему у нас на улице такая оче…
Хозяин автомастерской замирает в дверях и хмурится, наблюдая открывшуюся перед ним картину.
*********
Честно говоря, думала, что после того случая Эмиль меня уволит.
Но нет.
Хозяин автосервиса, на удивление, в этом конфликте встал на мою защиту, и я продолжила мыть тачки дальше. Чему была очень рада...
– Ого, вот это да! – непроизвольно притормаживаю у автомобиля, на капоте которого «лежит» огроменная змея. Её глаза направлены прямо на меня. Длинный, разделённый надвое язык высунут наружу. Серо-коричневая чешуя переливается, словно на солнце. – Красивая, как живая! – залипаю я восторженно. – Ты здорово рисуешь, – перевожу взгляд на сосредоточенное лицо художника. В эту самую секунду он недовольно рассматривает своё творение, словно оценивая. – Я принесла тебе кофе. Ты, как всегда, последний.
Ян, именно так зовут этого мрачного парня, кажется, только сейчас замечает моё присутствие.
Поворачивается. Ещё сильнее хмурит густые брови. Забирает бумажный стаканчик с кофе из моих ладоней и садится на раскладной стул.
– Где ты научился так рисовать? Это же… невероятно круто. Настоящее искусство!
Он пренебрежительно фыркает.
– У тебя плохой вкус. Ты ни черта не смыслишь в искусстве.
– Может и не смыслю, – равнодушно пожимаю плечом, – но ты – точно талантище.
– По-твоему, талант в посредственности? – кивает на выполненную им аэрографию.
То есть я не ошиблась. Ему действительно не нравится результат.
– По-моему, ты это… конкретно себя недооцениваешь.
– Ты хотела сказать, что я реалист? Определённо... – лёгкий кивок головы.
– Опять на ночь останешься? – окидываю любопытным взглядом помещение, в котором он работает, и запах краски всё активнее пробивается в ноздри.
– Компанию, что ли, составить хочешь? – ухмыльнувшись, выдаёт провокационно и вытягивает вперёд ноги.
