Суп, на вид скудный и непитательный, наверняка был заколдован. Когда Пакота явилась через полчаса, Эдера не просто твердо стояла на ногах – ее переполнял прилив сил и бодрости.
- Ишь, сияет! – возмутилась служанка. – Ужо лучше бы валялась плетью, как с утра. Зря хозяин тебя подъял, ох зря!
- Это тебя он "подъял", причем из самой вонючей могилы, - жизнерадостно огрызнулась Эдера. – Твои кости небось воняли и разлагались еще до рождения Нея. То-то до сих пор трупный смрад не выветривается.
- Давай-давай, топай! Неча тут лясы точить. Сама вскореча завоняешь хлеще трупа, попомни мое слово. Ну, айда!
Она ухватила Эдеру за локоть, та отпихнула ее.
- Не смей меня лапать! Сама дойду, без тебя.
Пакота скорчила гримасу, но больше не трогала Эдеру.
- Иди-иди, да не телись. Давно тебя надо было пропаять, да так шоб не разгибалась!
Эдера, не оборачиваясь, выскочила в коридор. Пол безмолвствовал под ногами. Промелькнула шальная мыслишка: может, двинуться не вверх, а вниз, добежать до входной двери, открыть, а там – ищи-свищи ветра в поле?
Тихо, мышкой, она подкралась к лестнице. Едва она ступила на нижнюю ступеньку, раздался душераздирающий скрип. Гокнула дверь ее комнаты, Пакота вылетела в коридор, как пушечное ядро.
- Ты чего там выкобениваешься? Марш к хозяину!
Пакота не задержала бы девушку, но Эдера не сомневалась, что башня уже не выпустит ее. Предупрежден – вооружен. Вздохнув, она заковыляла наверх, медленно, словно надеясь, что Кэрдану тем временем вздумается перекинуться и улететь по делам. Дверь на четвертом этаже была приотворена. В узкой щелочке сияли красновато-оранжевые блики. Эдера толкнула ручку, дверь охотно подалась. Конечно, он был там. Не в кресле, как обычно, а стоял у окна. Внизу по земле стелился инеистый туман, а наверху, на темном, низком небе, ясно сияли осенние созвездия: Ясень, Морячка, Утиный Клюв, Лопата – и россыпи одиноких, безымянных серебристых точек. Эдера, несколько дней не видевшая неба, непроизвольно подалась к окну – и к Кэрдану. Тот рассмеялся.
- Бесовски приятно, что ты так рада видеть меня. Я тоже неописуемо счастлив, что вижу тебя на ногах и в здравом рассудке. Прими мое восхищение. Ты доказала, что у тебя железная воля. Теперь посмотрим, железное ли у тебя сердце. Если так, то мне остается только убить тебя или отступить.
Ох как не понравилось девушке такое вступление! От дурных предчувствий у нее сперло дыхание. Кэрдан протянул руку к камину, поманил змеек ладонью, будто пригласил выползти, посидеть у камелька за дружеской беседой. И змейки впрямь встрепенулись, подались наружу. Затем вытянулись по струнке во всю длину. Больше они не подрагивали, не извивались в танце; выпрямились и как будто вширь растеклись, в сплошную огненную стену. На стене появилось изображение. Письменный стол, на заднем фоне – серые стены с высокими книжными стеллажами. За столом в кресле сидел человек. Но было видно, что он сидит с обратной стороны стола, как посетитель. Хозяин стола оставался "за кадром", сам смотрел на изображение как зритель. Кэрдан пояснил:
- Мой кабинет в Магической Канцелярии. А это граф Делгар. Мы вместе учились в Академии Законоведов и Блюстителей. Мы были в хороших отношениях – по крайней мере, ни у кого из нас ни разу не возникло желания перерезать друг другу глотки на дуэли или в пьяной драке. При таких отношениях однокашники обычно сохраняют подобие уважения друг к другу, когда расходятся своими путями. Спросишь, тебе-то что до наших отношений? Смотри и поймешь.
