– Откуда он только взялся?
– Просто чудо, – вздохнула девушка. – Других предположений у меня нет.
– Может, гулял с собакой?
– Вряд ли… Он что-то говорил, что возвращается с ночной смены… – Маша нахмурилась, задумалась, припоминая детали. – Знаешь, чем больше я думаю о нем, тем больше он кажется каким-то… странным, что ли.
– Кто?
– Да этот мужик, спаситель. – Девушка сделала маленький глоток кофе. – Холодный, как лед…
– Холодный?!
– Да. – Маша удивленно посмотрела на вскрикнувшего профессора. – Он сказал, что замерз, что простудился. А я, знаешь, я не почувствовала, что он болен. Он такой… крепкий.
– Холодный? Это бывает. – Кабаридзе выдавил из себя смешок. – Скажи, а волосы? Какого цвета у него были волосы?
– Белые, – сразу же ответила девушка. – Абсолютно белые. Я сначала решила, что он старый, а потом пригляделась – нет, крепкий мужик, лет сорока. Может, альбинос? Ой, а еще у него глаза красные… Я их увидела и подумала, что он действительно болен.
– Черт!
– Что случилось?
– Ничего, – профессор отвел взгляд.
Это было настолько неожиданно, что Маша не обратила внимания на смертельную бледность, покрывшую лицо профессора.
– Да что случилось, Реваз?
– Ничего.
Кабаридзе взял себя в руки. «Господи, девочка, знала бы ты, КТО тебя выручил! Но почему он это сделал? Почему вмешался? Почувствовал?»
– Ты с ним разговаривала?
– Так, пара фраз, – протянула девушка. – Я была не в том состоянии…
– Да, действительно, извини меня. – Кабаридзе осторожно обнял девушку за плечи. – Извини, я не подумал. – Он вздохнул. – Зачем ты вообще пошла на эту вечеринку?
Маша прижалась лицом к плечу профессора и всхлипнула:
– Я дура, извини меня, Реваз, я дура, дура!
Он ласково погладил светлые, еще влажные волосы девушки, прикоснулся к ним губами.
– Ты хотела уйти?
– Да. Ты не знаешь, Реваз, ты не знаешь. Давай не будем говорить…
– Не хочешь делать мне больно? – тихо спросил Кабаридзе.
– Да, да. – Плечи девушки задрожали. – Я хочу быть с тобой, Реваз, но стараюсь не быть. Я не знаю, как сказать… Я не хотела возвращаться. Никогда. Ты поймешь потом… Но эта история… Когда все закончилось, я вдруг подумала, что могу поехать только к тебе. Я не хотела, но ничего не могла с собой поделать.
– Это называется любовью, девочка. – Кабаридзе еще крепче прижал к себе Машу. – Ты не хочешь делать мне больно, потому что любишь.
– Да. – Она подняла на мужчину голубые, полные слез глаза. – Я люблю тебя, Реваз. Люблю.
– А я люблю тебя, – негромко, но отчетливо произнес профессор. – Безумно.
– Но это ненадолго. – Она попыталась улыбнуться. – Мы только мучаем друг друга, Реваз, мы мучаем. Я давно хотела тебе сказать, что я…
– Машенька, я все знаю.
– Знаешь? – Она ошеломленно посмотрела в глаза Кабаридзе. На этот раз он не отвел взгляд. – Что ты знаешь?
– Я знаю, что ты смертельно больна, девочка. Что даже по самым осторожным прогнозам, тебе осталось не больше месяца.
«Это в самом лучшем случае», – холодно добавил рассудок.
– Но откуда?
– Ты забыла, что я врач, – грустно улыбнулся профессор. – И мне не нужно проводить анализы того, что я и так вижу. Я знал о болезни с того самого момента, как тебя увидел.
– И молчал.
– И любил.
Маша провела рукой по щеке Кабаридзе.
– Ты ждал, что я расскажу сама?
– Я не хотел говорить о том, что тебе неприятно.
– Подожди… – Девушка задумалась. – Я заметила, что в последнее время я стала чувствовать себя лучше. С тех пор, как познакомилась с тобой. – Кабаридзе вздохнул, покачал головой. – Я права?
