Значит, похитители всё же едут не в Пвилл. Или поедут в Пвилл после того, как отвезут Лив в другое место… хотя это неважно.
Важно то, что Таша их почти нагнала.
– Вам к страже надо! И к магу какому. – Шерон встревоженно мотнул головой. – Может, командиру гарнизона здешнего сообщить? Он с заречными ребятами в Приграничном быстро свяжется, и…
– Нет. – Пальцы, больше не дрожавшие, до боли сжали серебряный кружок. – Никакой стражи. Никакого гарнизона. Это моё дело.
– Но…
– Шерон, мне никто не поможет. Только хуже станет. Поверь. И ты никому не говори. Ни слова. Пожалуйста. Хорошо?
Она сама затруднилась бы сказать, чего в её словах больше: просьбы или приказа.
Паренёк угрюмо уставился в землю.
– Хорошо.
Благодарно кивнув, Таша протянула ему монету, но тот помотал головой:
– Уберите.
– Тебе не нужны деньги?
– Я… просто помочь хочу. Вот что: у вас конь быстрый?
– Ещё какой!
– Они не больно-то спешили. И по тракту поехали, я видел. А вы можете срезать путь через Равнину.
От одного только слова по коже пробежали колкие лапки мурашек.
В Долине было много равнин. Но Равнина – одна.
– Я нарисую, как, – продолжил Шерон. – Если здесь не задержитесь особо, завтра их нагоните. Есть на чём рисовать?
– Нет…
– Ладно, идите, а я попрошу у дяди Рикона… это трактирщик наш, дядя Рикон… попрошу у него, что нужно. Как поедете дальше, я вам карту отдам.
Таша поймала себя на том, что грызёт губы.
На Равнину по доброй воле совались либо храбрецы, либо глупцы.
С другой стороны, в её случае вряд ли можно говорить о доброй воле.
– И как прикажешь тебя благодарить, если деньги тебе не нужны?
– Человек человеку друг, – назидательно изрёк Шерон, прилежно и бережно чистя Принца. – Лучшей наградой будет, если на обратном пути с сестрёнкой заглянете.
Позади послышался странный шелест; обернувшись, Таша настороженно замерла. Открытая дверь конюшни являла отличный вид на двор, через который к зданию трактира хромал некий человек в чёрном.
Он не походил на наёмников из маминых воспоминаний, пусть даже лицо его Таша разглядеть не успела – незнакомец отошёл слишком быстро, предоставив любоваться на его спину. Одежда другая, да и хромотой похитители не отличались. Но…
– Кто это?
– А, это? – приглядевшись, Шерон пожал плечами. – Постоялец наш. Дэй[6].
Глухой звук, с каким лошади перетирают зубами сено, пьяный шум из окон таверны, шелест его одежд… и лишь намёк на отзвук его шагов. Слишком тихий для простого человека, подволакивающего ногу.
От напряжения Таша почти шевелила ушами.
Приближение посторонних она даже в людском обличье слышала издалека. То, что этот мужчина оказался рядом с конюшней слишком незаметно и слишком вовремя, ей очень не нравилось.
– Подозрительный он…
– Да бросьте. – Шерон уверенно коснулся крестика под рубашкой. – Уж дэя можете не бояться.
Единственным дэем, которого знала Таша, был их прадмунтский пастырь. Самый страшный человек в деревне, даром что священнослужитель. И он немало поспособствовал тому, чтобы Таша приравняла понятие «дэй» к понятию «властолюбивый фанатик». То, что эти фанатики отлично умели маскироваться под добрых дядюшек, лишь осложняло ситуацию.
– Он вчера ночью раненый прибыл, – добавил Шерон. – На своих двоих. Сказал, волки на тракте лошадь загрызли и его чуть не прикончили.
– Волки? На тракте? Летом?
– Ага, странно. Наверно, это были неправильные волки.
– И как же он спасся?
– Ну, судя по тому, что меч он при мне чистил…
