Кукольная королева - страница 47



Алексас смутно помнил обоих. От короля и королевы его отделяла длинная дистанция придворных церемоний, барьер, неумолимо встававший между взрослыми и детьми, монархами и слугами – важными, особенными, исключительными, но всё же слугами. Те, кому лишь предстояло однажды наследовать трон, существовали куда ближе к маленькому Алексасу Сэмперу. Ленмариэль осталась в памяти облаком цветочных духов, изящными нервными пальцами, карамельной сладостью – принцесса любила угощать конфетами милого сынишку папиных кеаров. Тариш – звонким смехом, твёрдой рукой на макушке, серебристым взглядом, где светилось то же обещание, что принц дал ему вслух: «Ты станешь славным рыцарем, мальчик».

Их не разделила даже смерть. В новое перерождение Ленмариэль и Тариш отправились в один и тот же час, в одну и ту же ночь, выкрасившую багрянцем коридоры королевского дворца.

Когда писался этот портрет, едва ли кто-то из светлейшего семейства знал, что пару месяцев спустя никого из них уже не будет в живых.

– Алексас…

– М?

– То, что говорят про последних Бьорков… это ведь неправда?

Когда Алексас отвернулся от портрета, ресницы его слегка дрожали.

– Естественно, это ложь, – сказал старший из братьев Сэмперов, продолжив путь к залу, где он столько раз получал синяки, что и самый педантичный педант сбился бы со счёта. – Король Ралендон был хорошим правителем и прекрасным человеком, повинным лишь в том, что слишком доверял своему Первому Советнику. Бьорки должны сидеть на престоле. Им даровал корону сам Ликбер Великий, от него они ведут свой род, а Ликбер был ниспослан нам Богиней, в этом нет сомнений. Власть Бьорков определена нам свыше. Что за странные вопросы?

– Да я и сам всё это знаю, но… – Джеми неловко закашлялся, – конечно, я ненавижу Шейлиреара, но… иногда я сомневаюсь, что «Тёмный венец»… что мы, то, что мы делаем… что это правильно.

– Не сомневайся. Мы на правой стороне.

– Просто Бэрри сказала… а, ладно, ты прав. Лезут в голову глупости всякие. – Брат вздохнул. – Иди уже на свой штурм.

– Благодарю. Без твоего великодушного разрешения никак не осмелился бы.

– Вот отберу контроль в самый неподходящий момент, будешь знать, насколько я в самом деле великодушен.

Проходя мимо зеркала в тяжёлой дубовой раме, ждавшего своего часа у входа в фехтовальный зал – часа, которому лучше было никогда не наступать, – Алексас не стал смотреть, как то отражает его улыбку. Джеми мог чувствовать, как растягиваются их общие губы, но серебряное стекло издевательски честно явило бы скрытую в этом горечь.

В конце концов, Джеми ещё слишком юн, чтобы понимать: в жизни всё далеко не так однозначно, как в книжках. И слишком хороший, чтобы успешно преодолевать обострённое чувство справедливости ради общего блага.


Глава четвёртая

Тайны и истины


Дэй простился с Ташей у ворот приграничного трактира, рассыпавшись в благодарностях и отсыпавшись горстью медяков.

– Мне было нетрудно, святой отец. – Держа Принца под уздцы, Таша склонила голову. Небо над ними уже густело летними сумерками. – Удачи вам с вашим делом.

– Как и вам… с вашим. – Дэй поднял ладонь в благословляющем жесте. – Да хранит вас Богиня, Фаргори-лэн.

Таша, сглотнув, кивнула – отогнав смутное ощущение, что ему точно известно, что за дело ей предстоит. Ступив за деревянные ворота, направилась к конюшне, оставляя дэя за спиной.

Поначалу угрюмый бородатый конюх, рассёдлывавший Принца, не особо радовался нежданной гостье в своей вотчине. Но Таша, придерживая коня, с такой льстивой беззаботностью болтала о лошадях, трудностях работы конюха и как превосходно её собеседник с этой работой справляется, что вскоре в бороде его помалу проявился намёк на улыбку.